Элизабет. – Пожалуйста, постарайся понять. Что было после девяносто восьмого года, она не помнит.
– Ничего?
– Я не сомневаюсь, это скоро пройдет.
– Ну да! Да, конечно, совсем скоро!
Мать погрузилась в молчание и провела ногтем вокруг густо накрашенного рта.
Алиса старалась освоиться с этим новым для себя фактом: «Моя мать замужем за отцом моего мужа…»
Это было так же непреложно, как факты «у меня трое детей» и «мой муж, которого я просто обожаю, больше не живет с нами», но почему-то она забыла обо всем этом.
Это все было неправдой. Это был чудовищный, тщательно продуманный розыгрыш. Сон, на удивление схожий с правдой. Галлюцинация наяву. Кошмар без конца.
Роджер! Что случилось с ее ласковой, осторожной матерью, что она «влюбилась по уши» (и выражение-то не ее!) в какого-то там Роджера? Роджера, с этим ядреным запахом лосьона после бритья, голосом радиокомментатора и манерой говорить «я, типа, думаю…» и «как бы, может быть»? Роджер, который, поддав на семейной вечеринке, зажимал Алису в угол и душил монологами о себе самом и о безграничном восхищении исключительно сложным устройством своей личности. «Спортивного ли я сложения? Да, безусловно. Интеллектуал ли я? Ну, может быть, на доктора философских наук и не потяну. Но поставим вопрос по-другому: обладаю ли я интеллектом? И в таком случае ответ будет положительный: я получил свой диплом в школе настоящей жизни. Вы, Алиса, можете задаться вопросом, имею ли я понятие о духовной жизни. И я, типа, думаю, что ответ должен быть – да, само собой».
В таких случаях Алиса беспомощно кивала, стараясь не дышать, чтобы не задохнуться от запаха лосьона, пока не появлялся Ник и не уводил ее со словами: «Отец, я, типа, думаю, что даме пора и выпить».
А что же сам Ник? Что сказал бы он о таком повороте событий? Его с отцом связывали очень непонятные и сложные взаимоотношения. За глаза он безжалостно вышучивал его и почти с ненавистью рассказывал, как Роджер обращался с матерью, когда родители расходились. Но Алиса замечала, что в присутствии Роджера голос его звучал глубже, плечи расправлялись и он нередко заводил речь о крупной сделке, обсуждавшейся на работе, или о каком-нибудь своем достижении, совершенно неизвестном Алисе, как будто в глубине души жаждал отцовской похвалы, даже когда гневно, яростно отрицал это.
Алиса никак не могла представить, как бы он отреагировал на такую новость. Получается, что они с Ником породнились? Он стал ее сводным братом! Прежде всего в голову пришло, что они с Ником расхохотались бы из-за этого, точно два идиота, обратили бы все это в игру, весьма прозрачно намекали бы на инцест и воображали бы себя Грегом и Марсией Бреди из допотопного сериала. Но, может быть, это было бы вовсе не так уж забавно. Он мог выражать недовольство от имени своей матери, хотя она, кажется, обращалась с бывшим мужем как с ворчливым дальним родственником.
А «чекушки»? Да-да, чекушки… Чокнутые сестры Ника стали теперь ее сводными сестрами. Такую новость они ни в коем случае не