оккупационным властям, что я рассказываю политические анекдоты. После ночных допросов, длившихся несколько недель, едва живой от голода, я был в конце концов согласно статье 58, раздела 10, советского Уголовного кодекса приговорен к 25 годам тюремного заключения за «антисоветскую пропаганду».
Первые голодные годы я провел в тюремном комплексе, набитом семью тысячами людей (в том числе и женщинами) и значившемся как «Строго секретный лагерь № 4». Никакой связи с внешним миром. Для близких мы были «пропавшими без вести». И это уже после войны! Читать ничего не давали. Не было ни бумаги, ни карандаша. «Строго запрещено!» Из таких лагерей шли поезда в Сибирь. Те, кому везло, умирали еще до отправки. По оценкам сидевших в лагере врачей, только в этом лагере умерло много тысяч людей. Трупы вывозили каждую ночь и зарывали, обильно посыпая хлорной известью.
Затем за участие в побеге я отсидел два года в строгой изоляции, а потом еще год в «простой» одиночке. Что обычно делают в столь безвыходном положении? Завидуют мертвым и все же цепляются за жизнь! И за то единственное, что, может быть, еще осталось – едва тлеющую веру в Бога. Если бы тогда у меня были теперешние знания, многое было бы легче перенести. Да и своим товарищам по несчастью, которые однажды попросили меня устроить им небольшой воскресный молебен, я мог бы дать больше утешения и сил, чтобы выстоять…
Когда я серьезно заболел, что в лагере неизбежно означает близкий конец, я, размышляя вслух, сказал одному из своих товарищей, которого звали Йозеф Класс: «Если Господь Бог есть, то он должен видеть, каково мне сейчас». «Да, – ответил Йозеф, – он должен это видеть». Через два дня я был на свободе!
Прошу понять меня правильно: я ни в коем случае не хочу разжалобить читателя или порисоваться перед ним. Миллионам других пришлось гораздо хуже, у них отняли – зачастую самым жесточайшим образом – саму жизнь. Я имею в виду все жертвы ненависти или военного безумия, неважно, какой национальности. Все они – мои ближние и, с моей точки зрения, дети Господа. Моих тогдашних мучителей, а также тех или того, кто на меня донес, я давно простил: их судьба после смерти и без того незавидна. Этими краткими автобиографическими сведениями я хотел показать, как и почему я пришел к парапсихологии. В ней я нашел долгожданный ответ на вопрос, что же такое смерть. Кроме того, я, надеюсь, понятно изложил причины, по которым в бурном море жизни самым надежным «спасательным кругом» я считаю религию. В конце концов, это вопрос собственного кругозора каждого – может он жить без религии или нет, написал когда-то Манфред Кюбер (Manfred Kyber). Учитывая гротесковую узость сегодняшнего общего кругозора, атеистические взгляды, говорит Кюбер, вполне объяснимы. Но я имею в виду подлинную религию, а не религию, допускающую или даже проповедующую ненависть по отношению к инакомыслящим.
Вот уже много десятилетий без каких-либо миссионерских амбиций я пытаюсь доступно и объективно изложить свои наработанные тяжелым трудом знания.