тебя! Не здесь и не сейчас.
– А когда? И – где? – живо поинтересовалась юная женщина.
– Я! Я могу дать пару дельных советов, – быстро нашелся римский офицер.
Неразбавленное водой вино из местного винограда ударило трибуну в голову. Но даже в таком состоянии он не захотел признаться себе, что на откровенность перед потенциальным противником его подтолкнуло искушение женщиной.
– Вам необходимы лучники, много лучников, – безапелляционно заявил он.
– Все войско ушло с отцом, – пояснила Ульрика. – В столицу. У него давние разборки с антами, нашими соседями. Остались стражники на стенах.
– А где столица рекса Германариха? – преодолевая опьянение, как бы невзначай быстро спросил Германик.
– Данпарштадт, наша столица находится… – начала было отвечать молодая женщина, но ее резко оборвал Наместник:
– Далеко, много дней пути отсюда. Далеко!
– Далеко, – покорно согласилась готская принцесса. – И войско далеко, и отец далеко. А гунны – близко.
Поначалу разговор за пиршественным столом не клеился, слишком разные гости, слишком разные интересы.
Готская принцесса, желавшая если не найти мужа, то по крайней мере отомстить за него.
Трибун, неуклюже пытавшийся выведать тайны готского двора.
Наместник, чьим призванием было служить Христу, а не беспощадному Одину, которому до сих пор приносят человеческие жертвы на его родине, ледяном острове Скандза. Да что там далекий Скандза! Недавно он случайно подслушал, как его крещеный солдат, собираясь в разведку, твердил старинное заклинание:
– Komm teufel und halt emir das their. Ich gebe dir eine Seele dafür[3].
Единственным, кто, казалось, ничем не опечален, был Эллий Аттик. Отметив затянувшуюся паузу в разговоре и омрачившиеся от воспоминаний лица сотрапезников, лицедей остался верен себе. И постарался развлечь присутствующих рассказами о дальних странах и пограничных областях, где ему довелось бывать с театральной группой: от Африки до «страны холмов» Дании и «узкой земли» Англии.
Нимало не заботясь о точности и достоверности географических названий и координат, бывший актер так красочно и увлеченно врал о своих блестящих выступлениях, которые заканчивались, «разумеется, триумфом, по сравнению с которым триумфы Юлия Цезаря кажутся сельским праздником», что настроение хозяев начало быстро улучшаться.
Вдохновленный вниманием благородной публики, грек без лишней скромности поведал, что он и сам «великий драматург», если не превосходящий Еврипида, то, по крайней мере, стремительно нагонявший его. «Сейчас я пишу трагедию о любви эфиопской царевны Хариклеи и юноши Теагена».
Далее последовал вдохновенный рассказ Эллия Аттика, что «его» героиня родилась в столице Эфиопии городе Мероэ. В стране чернокожих была белой оттого, что во время беременности ее мать смотрела на мраморную статую Андромеды, мифической царевны удивительной красоты.
Хариклею и Теагена захватила шайка разбойников,