дерево и вовсе может увять. Ниночка и представить себе не могла, что у них с сыночком случится такое. Она видела, как портятся отношения детей и родителей в других семьях, помнила, как когда-то сбежала из своего дома за той самой свободой. Но чтоб Семочка… Да не в жизни! А Семен тем временем отдалялся.
Был у Нины сосед, дед Федот, ну, как дед, скорее в отцы ей годился, но выглядел совсем старо: труд и одинокая жизнь помотали мужика и превратили в тощую седую мумию (жена его умерла от рака, дети разъехались, а он один с работой и скотиной остался в Озерках стареть, и не был он счастлив в отличие от Нины, потому время с ним было так беспощадно). В общем, дед Федот этот был Нине как помощник. Он и за скотиной приглядит, пока девка на работе, и огород приберет. Не было у старика никаких корыстных целей, хоть и шептались по селу, просто жалел он бедолагу. Он и с Семкой ей помогал, и деньгами иногда выручал безвозмездно.
–Я один, Нин, – скорбно говорил Федот, – мои все меня побросали. Куда мне и зарплату, и пенсию теперь вот девать. Твоему мальцу на одежки – мне и то приятно. Вы мне как родные.
И привыкла Нина к старику, и принимала помощь его как должное. Мы быстро привыкаем к хорошему и начинаем его воспринимать как нечто положенное для нас, потому и чувство благодарности скоро перестаем испытывать. Вот и Нинка так же. Старик быстро приелся ей, стал и как родной, и как заноза в заднице со своей вечной помощью. Коль хочешь подсобить, помоги во дворе да денег дай, а он еще и с советами лез, а советы эти уж больно раздражали Нинку. Она часто фырчала на Федота, грубила ему, порой прогоняла. А он не обижался и приходил снова и снова, потому что видел в этой невоспитанной девчонке и ее сопляке оторванный ломоть своей некогда семьи. Больно уж соседка была похожа на его младшую дочь.
Нина была из робкого десятка женщин, чуть ли не самого. Она была из тех, кто, чтобы поругать, поспорить с кем-то, собирает все силы духа, и пусть этот кто-то был абсолютно не прав, Нина все равно боялась оскорбить его чувства. Наверное, такой ее сделал страх, проросший из семечки одиночества, ведь заступиться было некому. Но с дедом Федотом все было иначе. На него она могла выливать всю накопившуюся злобу, зная, что ничего ей не будет. А дед все терпел, потому что его одиночество сделало душу старика смиренной, а не злой.
И вот однажды дед Федот заметил, что с Семой творится что-то неладное. Мальчишке тогда было уже лет 14. В Озерках все еще стояла преступная обстановка. Первые наркоманы почти все померли, их сменила вереница новых. Молодежь не умнела, а, наоборот, тупела, катясь вниз по социальной лестнице. Как и по всей России, Озерки, сельская местность, разлагалась. Кто был поумнее, поддался урбанизации. А слабые и ленивые оставались в этой далекой от цивилизации яме. В городах был выбор: культура или преступность. В селе – никакого. Только вниз, вниз, вниз. Нина с сыном не рвалась в город, будучи слепой и недальновидной. Но и не верила в то, что ее замечательный Семочка (весь в отца!) может наступить в грязь. Да, Нина была уверена