следующий день, читая заголовки газет и телеграммы, Эстель едва могла разобрать буквы из-за застилающих глаза слёз. В тот момент ей казалось, что она совершенно не знает своей страны; магистрам лишь с большим трудом удалось убедить её, что слова Роттера – ложь. Когда Эстель узнала, что ждёт ребёнка, советники полностью оградили её от общения с оппозиционерами, чтобы история не повторилась.
Королева перестала посещать большую часть совещаний, и все заботы по защите Флориендейла взял на себя Первый магистр Эдриан, старый друг её матери и самый умный человек из всех, кого знала Эстель. В прошлом он часто возился с маленькой Эстель, и теперь она то и дело возвращалась к этим моментам в своих снах.
Она много спала. Бороться с сонным состоянием Эстель не могла, а может и не хотела. Там её ждал мир света и любви, мягкая патока детских воспоминаний, когда все, даже чужаки из Поверхностного мира, были счастливы жить в этой стране, такой, какая она есть – без демократии, парламента и телевидения. В её Флориендейле, где покой бирюзового неба не нарушал шум летающих машин, а силы воздуха, огня, воды и земли питались от магии, данной этому миру Ангелом тысячи лет назад.
– Проходите, Ваше Величество. – Мина вырвала Эстель из горьких размышлений, распахнув перед ней дверь. Эстель узнала домашнюю гостиную, куда она не заглядывала уже несколько месяцев. – Я принесу вам чай и лекарства.
Альфа Камила заранее почувствовала, что королева сейчас войдёт в гостиную: словно подул лёгкий морской бриз. Это мягкая сила Эстель заставляла воздух колебаться и вибрировать. Камила взглянула на коллег. Они подобрались, выпрямились: Бета Анна Магдалена отложила в сторону письмо, которое сосредоточенно читала, почти уткнувшись в него носом, Гимель Лукос пригладил спутанные кудрявые волосы, Далет Осцельс поспешно вскочил, постоял несколько секунд, не отрывая глаз от двери, и снова сел. Все магистры стихий так или иначе чувствовали энергию королевы – так же, как она чувствовала их. Величайшая загадка и величайший дар Ангела, оказавшийся теперь под угрозой.
Дверь приоткрылась, и горничная отступила в сторону, пропуская испуганную Эстель. Королева закуталась в тёплую шаль, наброшенную поверх шёлкового халата; русые волосы разметались по плечам. Концы шали едва прикрывали внушительный живот – ещё несколько недель, и на свет появится её первенец, принц или принцесса Флориендейла. Альфа Камила отвела взгляд. Ей не нравились события сегодняшней ночи. Если так пойдёт дальше, наследник уже не увидит своего королевства. И как быть с беззащитным ребёнком в этом безумном мире?
Эстель никогда не была копией своей матери, хотя в ней угадывались и складная фигура, и ясные глаза Венды Амейн. Но Венда была изящнее, задорнее, и всё в ней было ярче, чем в Эстель, – дочери не досталось ни капли этой очаровательной беспечности. С каждым годом юная королева всё сильнее напоминала отца, и в эту минуту, при слабом свете ламп, она была невероятно