с приставного столика две тарелки и, протянув одну Полю, начала выискивать глазами то, с чего бы ей хотелось начать трапезу.
– Мила, – послышался за ее спиной радостный голос.
Обернувшись, она увидела приземистого старичка. Его круглое лицо расцвело от улыбки, собравшей в уголках водянисто-голубых глаз лучики морщин.
– Диди.
Мила, отставив тарелку на стол, крепко обняла старого знакомого и стояла так, пока он похлопывал ее по спине мягкой старческой ладонью.
– Познакомишь меня со своим приятелем? – выпустив ее из объятий, он кивнул в сторону стоящего рядом Поля.
– Конечно. Это мой жених – Поль, – начала она. – Милый, это Дидье Томи, папин компаньон и друг.
Мила никогда не называла Поля на людях «милый». Поэтому он сопроводил протянутую старику руку радушной улыбкой.
– Жених? И когда ждать приглашения на свадьбу?
Мила слегка растерялась от такого напора. Диди взял ее за руку и с лукавым прищуром посмотрел в глаза.
– Никак наша бунтарка Милен смутилась? Думаю, молодой человек, это серьезно, – засмеялся он, глядя на Поля.
– Надеюсь, – Поль перевел взгляд на все еще смущенную Милу.
– Даже не сомневайся, – она поспешила закончить разговор, зная о бесцеремонности и чувстве юмора Диди. – Ты маму не видел? – торопливо спросила она, пока Диди не начал выяснять подробности.
– Как не видел, вон она, – он кивнул в сторону двери, в которую как раз входила мать с тем наглым типом, что так беспардонно ее увел. – Опять с этим Олсоном путается, – брезгливо выплюнул старик, провожая их взглядом.
– Ты его знаешь? – спросила Милен, видя, что не только у нее толстяк вызывает отвращение.
– Да как не знать, милая. Гнусный тип. С таким спутаешься – сам в дерьме измажешься. Я уверен, что у него на всех присутствующих имеются секретные папочки. Поэтому с ним никто не связывается. И ты не вздумай, – совершенно серьезно предостерег он.
– И какие дела его связывали с папой?
– С папой? О нет, родная, Крейг – друг твоей матери, – ни без сарказма пояснил Диди.
– Мамин? – недопоняла Милен.
– Твой отец на порог бы этого мерзавца не пустил.
– Как же он допустил, чтобы мама с ним общалась?
– Она стала открыто приводить его в дом только после смерти Филиппа, – пояснил Диди.
– Открыто приводить в дом? – переспросила Мила.
– Прости, дорогая? – словно не расслышал старик.
– Ты сказал, что она стала открыто приводить его в дом только после папиной смерти, – повторила Милена.
– Я так сказал? В самом деле? – Диди ловко включил старческую забывчивость, глядя на нее с благодушной улыбкой. – Прости, родная, – бросил он и уже тянул руки к проходящему мимо высокому худощавому брюнету. – Даниэль.
– И что это было? – спросил Поль, поедая бутерброд с икрой.
– Не знаю, – задумчиво протянула Милен, глядя в спину быстро