быстро поправилась Билли.
– Да, говорила, – заметил Бертрам. – Но отчего тоска по дому постигла вас так внезапно?
Билли снова порозовела.
– Ну, на то она и тоска по дому…
Бертрам, нежно прищурившись, взглянул на девушку и улыбнулся.
– Билли, вы не умеете блефовать. Я знаю: что-то случилось. Прошу вас, расскажите мне.
Билли поежилась под этим внимательным взглядом, а потом подняла глаза прямо на собеседника.
– Для моего отъезда была причина, – призналась она. – Я не хотела вам докучать.
– Что вы имеете в виду? – удивился Бертрам.
– В вашем доме все так изменилось из-за моего присутствия. Я отвлекала вас от живописи, мистера Сирила – от его музыки. Вы не думайте, я нисколько не виню вас, нет-нет! Я случайно узнала об этом.
– И кто же преподнес вам эту интереснейшую информацию? – вкрадчиво спросил Бертрам.
Билли поджала губы. Маленький круглый подбородок вдруг превратился в квадратный и решительный.
– Я не стану вам отвечать, – твердо сказала она.
– Я чем-то обидел вас? Дело в этом? – настойчиво спросил он.
Билли вдруг засмеялась.
– Нет, но если вы решили забросать меня наводящими вопросами, в надежде выудить нужный ответ, то у вас ничего не выйдет, сэр!
– По крайней мере, мы разобрались, что дело не во мне, – с облегчением вздохнул Бертрам. – Может быть, с вами кто-то обошелся невежливо?
Девушка замотала кудрявой головой.
– Ничего не выйдет! – повторила она.
Бертрам решил изменить тактику. Он пристально уставился на Билли и принялся перечислять:
– Значит, это был Сирил? Уилл? Кейт? Вряд ли это Пит или Дон Линг!
Билли невозмутимо улыбалась. Ни одно из имен не вызвало у нее никакой реакции. Бертрам, сдавшись, уселся в кресло.
– Сдаюсь, вы победили, – признал он. – Но если бы вы знали, Билли, как опустела Страта после вашего отъезда! Мы с Уиллом были безутешны, и даже Сирил целую неделю играл только заупокойные мессы.
– Правда? – просияла Билли. – Я так рада!
– Вот уж не думал, что это повод для радости!
– Я не это имела в виду, я…
– О Билли, лучше ничего не объясняйте! – прервал ее Бертрам. – Сдается мне, лекарство ваше хуже болезни.
– Чепуха! Я хотела сказать, что мне нравится, когда по мне скучают, – обиженно сказала Билли.
– То есть вы радовались! Когда я страдал, когда Сирил всю Страту вогнал в минорную тоску, а Уилл бродил по дому со Спунки в руках, точно привидение! Бессердечная! Пусть бы несчастный Уильям не вызвал у вас ни слезинки, но при виде розовой ленты на шее Спунки вы бы разрыдались!
Билли довольно рассмеялась.
– Дядя Уильям правда повязывал ему ленту?
– Да. А потом Пит наябедничал мне, что за драгоценным фарфоровым чайником дядюшка Уильям хранит черепаховую шпильку и обтянутую коричневым шелком пуговицу с вашего платья.
– Милый дядя Уильям! – мягко сказала Билли. – Как он был добр ко мне.