поднялся со своего места, высокий, широкий, сутулый, борец в пиджачной паре. Он сидел у стены, почти рядом с Сашей, но Саша только сейчас его заметил.
– Знал.
– Он тебе рассказал, за что исключен?
– Рассказал.
– Так рассказал, как ты здесь слышал?
– Именно так.
– И после этого ты выдал характеристику?
– После этого и выдал.
– Как это понимать, товарищ Малов?
– Я написал, что было четыре года назад.
– А может быть, он и тогда обманывал партию?
– Он тогда партию не обманывал, он тогда краску на спине таскал.
– Какую краску?
– А вот, – Малов показал на стол, – которой ваше сукно красят.
– Что значит «ваше»? – побагровел Столпер.
– А что на вашем столе лежит.
– И что из этого следует?
– Парнишка – комсомолец, работал, завод строил. Что я должен написать? Что было, то было.
– Было одно, стало другое, – сказал Столпер примирительно, по-отечески, – если бы Панкратов обратился только к тебе – это одно, а когда человек бегает по наркомам, использует родственные связи – это другое. Вот чего вы не учли, товарищ Малов.
– Может, и не учел, – упрямо возразил Малов, – только я его на работе видел. И трудно мне поверить, что он враг партии.
– Не такие люди становились врагами партии, – сказал Столпер. – Послушаем Панкратова.
Саша встал. Его исключат, это ясно. Все, что здесь говорилось, нелепо, но чем дальше катится дело, тем больше обрастает обвинениями, и он никак не может выбраться из этого рокового круга. Он не сумеет их переубедить. Нелепые эпиграммы, инцидент с Азизяном, Криворучко – вот факты. Действует неумолимая сила. И все-таки надо защищаться.
– Что касается Криворучко, – сказал Саша, – то на бюро я рассказал про случай с лопатами.
– Какие лопаты? – перебил его Столпер.
– Лопаты на стройке, кладовщика не было…
– Не крутите вола! – рассвирепел Столпер. – Отвечайте: почему вы защищали Криворучко?
– Я его не защищал. Я сказал только, что действительно стройматериалов не было.
– Значит, не только лопат, а и материалов не было, – усмехнулся Столпер, – так бы и говорили. Хорошо, продолжайте, – добавил он устало, подчеркивая этим, что задавать Саше вопросы бесполезно – выкручивается.
– Я не был знаком с Криворучко, никогда с ним в жизни не разговаривал.
Столпер покачал головой, причмокнул губами, но ничего не сказал.
– Что касается преподавателя по учету, то он вел курс халтурно.
– Марксизм – халтура? – Столпер в упор смотрел на Сашу.
– Нет, но…
– Все, Панкратов, хватит! – Столпер встал, одернул гимнастерку, она сидела на нем неуклюже, как сидит военная форма на узкогрудом и узкоплечем штатском человеке. – Мы вас выслушали. Вы не желаете разоружиться перед партией, вы и здесь пытаетесь нас обмануть. Вы свободны, идите!
8
Новый год