Ваня развел руками:
– Нет! Резиновых набоек нет!
– Хо! Чистильщик! Какой ты чистильщик! Ну, допустим! А этот чего?
Рыжиков недовольно отвернулся.
– Чего ты здесь? Ночи ожидаешь?
Рыжиков прохрипел еще более недовольно:
– Да никакой ночи… Вот… знакомого встретил.
– А… знакомого!
Старик запер дверь на ключ, спустился по ступенькам. Ткнул узловатым пальцем в направлении Вани:
– Этот, видно, трудящий. А ты – марш отсюда. Вижу, какой знакомый. Ты убирайся.
– Да я сейчас пойду. Что, и на улице нельзя остановиться? Ты, что ли, такие порядки выдумал?[94] – Рыжиков чувствовал свою юридическую правоту, поэтому обижался все больше и больше.
Старик усмехнулся:
– Плохие здесь порядки, а поэтому уходи, иди туда, где хорошие порядки. Я вот только в лавочку. Пока вернусь, чтоб тебя тут не было.
Он отправился по улице. Рыжиков проводил его обиженными глазами и, снова усаживаясь на крыльце, прогудел почти со слезами:
– Придирается! «Ночи ожидаешь»!
К ним подошел молодой человек и радостным голосом воскликнул:
– Какой прогресс! На нашей улице чистильщик! Да какой симпатичный! Здравствуй!
– Вам черной? – спросил Ваня.
– Черной! Ты всегда здесь будешь чистить?
Набирая мазь. Ваня серьезно повел плечами и сказал с небольшим затруднением:
– Да, я всегда здесь буду чистить.[95]
Этот клиент не спросил, сколько нужно платить, а без всяких разговоров протянул Ване пятнадцать копеек.
Ваня пропищал:
– Так сдачи нет.
– Ничего, ничего, я всегда буду платить тебе пятнадцать копеек. Мне только надо побыстрее.
Ваня опустил деньги в карман и снова начал рассматривать улицу. Приближался вечер, от этого на улице стало как-то уютнее и как будто чище. Ваню очень интересовал трамвай. Он много слышал об этой штуке, но никогда ее не видел, и теперь ему хотелось залезть в вагон и куда-нибудь поехать. Настроение у него было хорошее. Улица казалась своей, люди казались хорошими, а в душе разгоралась маленькая гордость: все проходят и видят, что на крыльце сидит Ваня и может почистить ботинки.
Рыжиков сказал:
– Ваня, знаешь что? Ты мне дай пятьдесят копеек, ладно[96]? А я тебе завтра отдам.
– А где ты завтра возьмешь?
– Чего это?
– Где ты возьмешь пятьдесят копеек?
– Это я уже знаю, где возьму. Надо пойти пошамать.
Ваня вдруг почувствовал страшный голод. Еще утром они съели на платформе остатки вчерашнего ужина.
– Пятьдесят копеек? А у меня есть сколько? У меня есть девяносто копеек. А, я и забыл про те деньги!
– Какие «те»?
– А мне Игорь дал… Только это… бабушкины.
Вася развернул бумажку, посмотрел на нее грустно и спрятал обратно. – А теперь его повели в тюрьму.
– Так дай пятьдесят копеек. Видал, сколько у тебя денег!
– Те