храбрости и смекалки. Их командиры тоже были не в восторге от нового командующего. Они едва сдерживали усмешки, слыша мелочные придирки никогда не воевавшего на Кавказе Граббе. Утешало их только то, что генерал, судя по всему, не замедлит двинуться в поход.
Отправиться в поход офицеры желали больше всего. И не только из надежды на получение наград. Походы эти всегда были опасны, а награды не всегда следовали. Но долгое стояние без дела в скучной Шуре, когда уже не хотелось ни играть в карты, ни волочиться за дамами, ни кутить, доводила офицеров до сущих безумств.
Особым шиком считалось переодеться абреком и украсть ночью барана из какого-нибудь мирного аула. Или таким же образом угнать лошадь у своих же, невзирая на секреты, засады и часовых, которые открывали пальбу на каждый шорох. Случались и жертвы, но набеги продолжались, и даже заключались пари.
В конце смотра Граббе добрался до ханских нукеров, стоявших нестройными рядами. Это живописное зрелище его озадачило. Тут были и лощеные беки, и дикого вида верзилы, но все были обвешаны невероятным количеством оружия, представляя собой походный арсенал.
– Каковы же у Шамиля мюриды? – размышлял про себя Граббе.
– Если даже эти головорезы не могут их одолеть.
Ханам новый начальник понравился. Вид он имел величественный, был красноречив и строг. Осталось лишь убедить его не терять времени и броситься на мюридов.
Вечером был дан торжественный ужин, и горские владетели не преминули воспользоваться случаем. Ханы были люди умные и довольно искушенные. Они уже успели разузнать о Граббе у состоявших при них приставов и теперь возлагали на него серьезные надежды. Для начала они превознесли воинские доблести нового начальника и заверили в своем глубоком к нему почтении. Затем принялись пространно описывать свои старания по удержанию в крае спокойствия и повиновения правительству. Выходило, что для полного успеха не хватало только сильной руки, протянутой из Шуры самим Граббе.
– За этим дело не станет, будьте покойны, – заверял польщенный Граббе, которому и самому не терпелось явить чудеса мгновенного разрешения кавказских проблем.
Обрадованные владетели начали вводить Граббе в курс дела:
– Этот самозванец шариат проповедует.
– А шариат не признает ни нашу, ни вашу власть.
– Ничего, – успокаивал Граббе.
– Наши пушки его образумят.
– Торопиться надо, – настаивали ханы.
– Шамиль обещает всем свободу, равенство без разбору нации и веры, и через то вся чернь поголовно вооружается и переходит к нему.
– Liberte, egalite, fraternite, – сказал Граббе, а затем пояснил: – Знакомая история. Французы тоже обещали свободу, равенство и братство, когда революцию делали.
– Революцию? – встревожился Ахмед-хан.
– Я слышал, у них ничего не вышло, – сказал шамхал Тарковский.
– Это у нас не выш… – Граббе едва сдержался, чтобы не произнести слова, смертельно опасные для лица, «прикосновенного