всю бесчеловечность войны, безвозвратность потерь.
– Полк прорвал австрийский фронт шириной в 5 и глубиной в 6 верст. Хорошо, командир полка вывел гусар из-под огня, а то бы мы, потеряв до половины состава, были уже в 10 верстах западнее – в австрийских окопах второй или третьей линии, а не в этой прелестной, тихой деревушке, – продолжал далее Шабельский.
– Но, как я успел узнать, бой идет верст на 7-8 западнее. Да и Горст велел наводить орудия и приказал стрелять туда, – уточнил Космин.
– Да, вы правы, молодой человек. В прорыв левее нас пошли, углубили и расширили его другие полки нашей дивизии – 7-й драгунский Кинбурнский и 7-й уланский Ольвиопольский. Нас же, учитывая потери, вывели из боя, – добавил лысый ротмистр.
– Будет вам, господа, о стратегии! Руслан Исаевич, лучше прочтите свои стихи и докажите, что вы подлинный преемник Дениса Давыдова, – вдруг вмешался захмелевший корнет.
– Слышали, верно, Космин, Денис Давыдов и правда служил сто лет назад в нашем полку? – спросил Шабельский.
– Да, это замечательно, Андрей Ростиславович!
– Господин ротмистр, ну прочтите, окажите милость. У вас великолепно получается, – вновь пристал к Гаджибеклинскому пьяный Пазухин.
– Да, да!
– Просим! – стали упрашивать другие.
– Извольте, господа! Но сначала прочту не свое, а Давыдова. Уж очень близок мне этот поэт. Мой прадед-осетин Гаджи-бей знал его, был его товарищем, порой воевал с ним бок о бок в кампаниях 1812 и 1813 года. Послушайте, какие стихи:
Ради Бога трубку дай,
Ставь бутылки перед нами,
Всех наездников сзывай
с закручёнными усами!
Чтобы хором здесь гремел
Эскадрон гусар летучих,
Чтоб до неба возлетел
Я на их руках могучих.
– Хорошая военная лирика, – отметил Шабельский.
– Недурно, – отметил Космин.
– Или вот еще, его же:
Я люблю кровавый бой,
Я рожден для службы царской.
Сабля, водка, конь гусарский,
С вами век мой золотой.
– И все же хотелось бы услышать ваши стихи, ротмистр, – попросил Шабельский.
– Попробую, господа, – отвечал тот севшим, пропитым голосом, покрутил кончик уса и стал читать:
Жизнь свята, но зияет ранами;
Не уйти от любви, войны.
Малодушья не скрыть обманами,
Не укрыться юбкой жены.
И душа солдатская просится
В бой. Со смертью играть, ворожить.
Ну а выжил, сильнее хочется
И любить, и гулять, и жить.
Гаджибеклинский еще некоторое время читал свои стихи. Но потом разговор, как всегда это бывает в подпивших мужских компаниях, переключился на тему женщин. И тут Космин заметил, что поручик Новиков, увлекшись этой темой, сам собой, как бы невзначай разливает очередную порцию по стаканам. Раненый и уставший корнет уже дремал, сидя на скамье, покачиваясь и склоняясь головой на грудь.
«Вот и второй джинн», – подумал про себя унтер,