другу, и внезапно все невысказанные вопросы повисли между нами над столом, засыпанным крошками…
И в этот деликатный момент ввалился Криспин со всей чувствительностью бронетранспортера. Дверь кухни с треском распахнулась, и он вошел – помятый, небритый, больной с похмелья и изрыгающий ругательства.
– Куда ты захреначил виски, черт бы тебя побрал?
Софи посмотрела на него со своим всегдашним спокойствием. Криспин ее, похоже, просто не заметил.
– Ты, ублюдок, если ты мне его не отдашь, я тебе пасть порву, понял?
Вся беда в том, что он говорил это почти серьезно.
– Ты его вечером допил, – ответил я. – Пустая бутылка в мусорнице.
– Брешешь ты все! Если ты его вылил, я тебя придушу, ей-богу!
– Ты его сам вылил, – сказал я. – Себе в глотку. Выпей лучше кофе.
– Забей этот кофе себе в задницу! – И он принялся бродить по кухне, рывком распахивая шкафчики и полки и заглядывая внутрь. – Где оно? – повторял он. – Куда ты его засунул, ты, дерьмочист?
Он схватил пачку сахара и швырнул на пол. Бумага порвалась, и сахар рассыпался льдистым холмиком. Криспин достал несколько жестянок, чтобы заглянуть за них, и вместо того, чтобы поставить на место, тоже швырнул на пол.
– Джонас, я тебя убью!
Я сварил ему кофе и поставил кружку на стол. Вслед за сахаром и жестянками на пол полетели пакет риса и пачка кукурузных хлопьев.
Он завершил поиски, яростно захлопнув дверцу последнего шкафчика, сел за стол и потянулся за кофе. Рука у него тряслась, как у девяностолетнего старика.
Тут он в первый раз обратил внимание на Софи. Медленно поднял глаза и уставился ей в лицо.
– Блин, а ты кто такая?
– Софи Рэндольф, – вежливо ответила она.
Криспин прищурился.
– Че, Джонас, девочку себе завел?
Он развернулся ко мне. От этого движения у него, видимо, снова закружилась голова, и его затошнило. Господи, хоть бы его не вырвало прямо тут! Такое уже бывало…
– Ублюдок ты, Джонас, – сказал он. – Чего тебе стоило попросту попросить меня убраться? Я бы убрался. Нет, надо было меня напоить!
Из глаз у него хлынули пьяные слезы. «Всегда одно и то же, – подумал я. – Сейчас он будет себя жалеть, потом начнет оправдываться…»
– Ты сам напился, – сказал я.
– Не надо было подсовывать мне виски! – сказал он. – Это ты во всем виноват.
– Ты прекрасно знаешь, что никакого виски я тебе не подсовывал.
– Ага, ты просто поставил его на стол и оставил, чтобы я его нашел. Это что, не называется «подсунуть»?
– Ты еще скажи, что оно в саду на яблоне выросло. Ты сам пошел и купил его.
– Я же говорю тебе, что я его не покупал! – с негодованием возразил Криспин. – Я просто нашел его на столе!
Ему удалось донести кружку до рта, не расплескав содержимого.
Я поразмыслил. Если он все-таки, вопреки очевидности, говорит правду, кто-то явно хотел сделать ему большую гадость. Но, насколько я знал, настоящих врагов у него не было –