а умное выражение», – любил поговаривать тот, попадая в среду детворы. Мэр Окраины тоже любил цитировать эту фразу. Но, как бы то ни было, мэром Окраины был Мэр, и вся власть в посёлке среди детворы принадлежала ему.
Ещё не отдышавшись от быстрого бега, Мэр вцепился в лацканы пиджака Шерифа и, дыша ему в нос ароматом копчёной колбасы, испуганно заорал:
– Чёрт возьми, Шериф, что здесь происходит? Революция?
Шериф недоуменно глянул на Макса. Уж этого кретина он должен был уведомить в первую очередь. Макс его понял.
– Я был у него, сэр, – с готовностью пояснил он, – но его не было дома. Я сказал его бабушке, чтобы она передала ему, что…
– Достаточно, бой…
– Так всё-таки я могу узнать, что всё это значит?
Мэр всё ещё был вне себя от ярости. Макс действительно не застал его дома. А бабушка то ли недослышала, то ли недопоняла, что наговорил ей этот рыжий бесёнок, и сообщила ему, что его срочно вызывают на какой-то Сход для разборок. На ум сразу пришли пара-тройка казусов, совершённых им. Но это, по его мнению, были мелочи, а тут разборки. Видно, он где-то крупно прокололся, и теперь ему хотят объявить импичмент. Неужто Шериф решился с ним потягаться и затеял переворот? Но какую он допустил оплошность? Когда?
Всю дорогу до Пустыря, трясясь на заднем сидении мопеда, он пытался вспомнить хотя бы один серьёзный проступок, который мог бы послужить поводом для импичмента. Бабка Дуська настучала, что ли? Неделю назад она попросила его помочь стаскать привезённый уголь в углярку. Он пообещал и забыл. Через три дня уголь бабке скидали соседские мужики. А может, это тёть Оля пожаловалась Шерифу на то, что тот нахамил ей, когда она попросила найти её корову, которая отвязалась и ушла куда-то со двора? И чего он тогда сорвался? Ведь мог же просто поручить это индейцам, а те нашли бы корову за пару минут. Но неужели из-за таких пустяков надо сразу объявлять импичмент?
Мэр разозлился. Подъезжая к Пустырю, он уже решил, что покажет Сходу Кузькину мать, чтобы впредь никому неповадно было устраивать ему какие-либо разборки. Но, увидев Пустырь, заполненный негодующий детворой, струхнул. По-настоящему испугался, словно его собирались поколотить. Вот это да! Похоже, ему пришла хана. И тут он заметил Шерифа, вместе с Максом приближающего к Пустырю с другой стороны холма. Ярость настолько охватила Мэра, что он, не раздумывая, бросился догонять своего соперника. Соперника во всём: и по учёбе и по жизни. Сейчас он покажет ему, кто здесь власть.
– Ну так! Я жду ответа!
– Успокойтесь, сэр, сейчас выясним, – спокойно ответил ему знаменитый сыщик.
Мэр требовал, чтобы к нему обращались на «вы» все без исключения, что немного коробило Шерифа, когда он, разговаривая с этим глупым выскочкой, вынужден был говорить «вы», как взрослому. Впрочем, он и сам требовал от всех, чтобы его называли «сэр». Ведь он всё-таки был второе лицо на Окраине после мэра.
– Уж сделай милость, Шериф.
Наезд