во время реакции первой ступени, активировала «какионы» – частицы в фекалиях лосей, открытые профессором. Поддавшись чудовищной тяге, корабль сорвался с места. Гоблиновичу даже показалось, что в этот момент отключилась искусственная гравитация. Корабль вместе со своими пассажирами унёсся в Вечную Пустоту, а изумлённый лось – для которого аппарат попросту исчез в пространстве – так и остался висеть над Пищимухой, недоуменно хлопая своими большими, умными глазами.
Глава 4: Литературное кафе «Сингулярность»
Иннокентий очнулся на полу между стеной, противоположной панели управления, и дверью в аппаратный отсек. Голова гудела так сильно, будто бы он снова стал трезвенником и впервые перебрал со спиртным. Осмотревшись, Иннокентий увидел Бабельянца, который, охая, карабкался на диван. С другой стороны от двери, вытянув ноги и спиной опираясь на электрощит, сидел Дюндель. Он, очевидно, тоже приходил в себя. Антоха, который уже оклемался, стоял за панелью управления.
Пытаясь пошевелиться, Гоблинович обнаружил, что сильно ушиб левую руку. «Ну, по крайней мере стакан держать могу», – усмехнулся он. Стараясь не потерять равновесие, Иннокентий медленно встал на ноги.
– Жив? – спросил Антоха. – Нас, видимо, отбросило на несколько эризенов от Пищимухи. Повезло, что никуда не врезались.
В гараже царил жуткий беспорядок: вещи были разбросаны, а «ласточка» на подъёмнике неустойчиво опустилась вперёд фарами. Корабль двигался с большой скоростью, вокруг была лишь пустота. Гоблиновичу вдруг вспомнилась цитата о том, что на самом деле космос – довольно скучное, однообразное место.
– А где конкретно мы сейчас находимся? – спросил Иннокентий. – Что показывают приборы?
– Ничего не показывают, – хмуро отозвался Антоха. – Дичевтиратель сломан. Я включил радар: поищем что-нибудь сами.
– Послать бы сигнал бедствия… – предложил Иннокентий и тут же осёкся, понимая, что сигнал может перехватить патрульный шаттл. Тогда Антоха потерял бы правдоподобное алиби, а с ним и весь смысл полёта на Пищимуху.
Дюндель к тому времени уже совсем оклемался: на нём не было ни ушиба, ни царапины. Он встал, поправил одежду и вскоре оказался рядом с Антохой. Ребята принялись обсуждать, где именно их выбросило и куда следует двигаться.
Обернувшись, Гоблинович направился было к дивану – и тут же услышал из-за его спинки торжествующий смешок Бабельянца. Иннокентию показалось, что старик сошёл с ума.
– А говёшки-то, оказывается, непростые! – хихикал Бабельянц. – Мудрёные какахи, прав был докторишка! Вот продадим их мундиморийскому императору – и заживём по-человечески… Шубу себе куплю, как у дона Косячелло…
Старик лежал, обняв коробку двумя руками и мечтательно уставившись куда-то в потолок. Ему было абсолютно плевать на то, что корабль занесло непонятно куда, а кислорода осталось немного. Боль в пояснице давала о себе знать, но сейчас, на пороге новой жизни, это не имело никакого значения. Совсем скоро в распоряжении Бабельянца