и схватил бородача за грудки.
«Что вы делаете, уважаемый? – вскрикнул испуганный вирус, обросший костями и мясом. – Что вам от меня нужно?»
«Сейчас узнаете, – отозвался Тренке голосом успокаивающим и зловещим. – Пройдёмте со мной, и вы всё поймёте».
Неизвестно, какой оборот приняла бы эта сцена, если бы Шехерезад не узнал писателя. Он облегчённо вздохнул, смекнув, что столь уважаемый человек навряд ли зарубит его топором и уж точно не разделает после этого в ванне, как свиную тушу.
«О Боже! – Шехерезад попытался улыбнуться. – Вы и в самом деле Тренке! Горжусь знакомством…»
«А я – не очень», – процедил сквозь зубы Виктор и поволок его через улицу. Втащил по лестнице на четвёртый этаж, втолкнул в прихожую, запер дверь и ключ опустил в карман. Не говоря ни слова, прошагал в кабинет, включил компьютер, дождался, пока знакомый образ завладеет экраном.
«Ну-с, я требую объяснений», – Виктор обернулся и увидел, что Шехерезад уже стоит у него за спиной и пялит глаза на монитор.
«Ах, вот вы о чём», – протянул Шехерезад, и лицо его сразу сделалось виноватым.
Тренке сел в кресло, закинул ногу на ногу.
«Именно об этом», – кивнул он и замолчал в ожидании ответа.
«Позвольте присесть», – попросил толстяк.
Виктор раздражённо пожал плечами и указал на свободный стул. Шехерезад сел на краешек и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, ослабил узел галстука.
«Видите ли, – произнёс он тихо, – очень хочется достучаться до людей. Вы писатель – несравненно, неизмеримо талантливее меня, вы поймёте. А я – что ж, я сознаю, что надежд у меня мало… кто я такой? Но остановиться я не в силах. Я тоже писатель, а Кларк – Артур Кларк – сказал однажды, что заставить писателя не писать способен только кольт сорок пятого калибра. Вот я и…»
Шехерезад опустил голову и смолк.
«Я не про то, – возразил ему Виктор. – По какому праву вы пользуетесь моими текстами?»
Толстяк изумлённо вытаращил глаза:
«Я? Вашими текстами? Помилуйте, я даже помыслить не мог…»
Виктор вскочил на ноги, схватил со стола пачку листов.
«Не могли? А это? А Лос-Анжелес? А кукушка? А поле сексуальности?»
Шехерезад продолжал таращить глаза и явно ничего не понимал. Тренке приступил к нему и склонился над гостем.
«Я могу продолжить список. Вы, словно сорока, таскаете всё, что блестит, сшиваете, как попало…»
Гость прижал руки к груди:
«Могу поклясться всем, что имею… Возможно, случайность? Я читал буквально всё, что вы написали, я ваш верный, преданный поклонник. Если что-то и проскочило, то я ведь не нарочно. Вы же знаете – засядет в мозгу, забудется, а после всплывает уже как своё собственное».
Виктор Тренке молча смотрел на него. Шехерезад заметался по комнате, не зная, чем искупить свою вину.
«Почему