ваш предмет?
Перед глазами что-то сверкнуло, он еле сдержался, чтобы не зажмуриться. Кай не слышал дальнейших слов, в ушах начался гул. Секундой позже он понял, что рука Магистра сжимала шнурок, а у самого его носа покачивалась золотая ладанка с трезубым оттиском.
Внезапно из немоты и глухоты его выдернуло шипящее:
– Острожский, два изнасилования, это уже не отчисление. Это приговор.
Последний козырь Савонаролы сломил его. Он так и замер с открытым ртом, глядя в сомнении на знакомый предмет. Родственники Гелевейки сбежались к нему, наклоняясь над креслом. Маленький мужчина, которого Кай охотнее записал бы в булочники, с лицом работника Фемиды свирепо хлопнул себя по ляжкам и выкрикнул: «Попался, красавец».. Жена опасливо поглядывала на Соломею. Бабушка Гели, перегнувшись через плечо сидящего Кая и приподняв очки, в упор рассматривала золотую ладанку. Её седая прядь щекотала ему ухо
Он нервно улыбнулся.
Савонарола выпрямился и отступил. Его лицо больше не выражало ни торжества, ни волнения. Кай испугался не на шутку. В следующий миг перед ним появилась высокая фигура Магистра Соломеи с длинным зонтом в руке, она жестом показала ему встать, потом коротко объявила об отстранении на три занятия, попрощалась, не обнадёжив Кая ни единым словом, и двинулась к выходу из кабинета, будто остальное её не касалось. Следом за ней, пожав плечами, к дверям направился Магистр Теорий.
В дверях Магистр Силы повернулась и сухо проговорила:
– Будем считать Малое слушание закрытым.
– Малое? А есть ещё большое? – обрадованно спросил отец Вейко.
Соломея промолчала, отворачиваясь от него к Магистру.
– Мы назначим Большое слушание через три дня. Будьте готовы. Я надеюсь…
– Три дня? ТРИ ДНЯ!!! – зарычал маленький человечек в спину Соломеи. – Я уничтожу этот вертеп! Если нужно, здесь будут прокуроры, танки и самолёты, и от этого грязного заведения не останется и памяти!!! Я звоню министру. Я… прям сейчас… – он подвился слюной и, сделав пару вздохов, потрясая кулаками, продолжил, – О вас забудут, неуважаемая, имена покроют позором. Я не остановлюсь! И предупреждаю!!! Малейшая тень недоверия к словам моей дочери – я уничтожу всех. Я… Я… Я вытрясу всю вашу магию на свет божий и отзову вашу лицензию, – последние слова он прошипел.
Кай видел, как Соломея замерла, будто в спину ей ударил нож. Как она молчала, и он понимал, почему. Как учтивость на её лице сменилась… испугом? Он тогда не поверил своим глазам, но всё понял.
Это било по Академии.
Выбора не оставалось.
Жертва назначена.
Цена тоже.
Он был обречён на это и понимал почему. Понимание не уменьшало горечь.
Голосом, который ему самому показался слабым и усталым, он попросил, чтобы ему зачитали вслух жалобу Орели Боян.
Савонарола свернул лист докладной в свиток и бросил что-то вроде «не сегодня» и «на всё воля Господа нашего». Его голос, мягкий и музыкальный, старался выразить искреннее сожаление, которое он испытывал, судя по выражению его лица, исполняя эту печальную обязанность.
Магистр