Был ещё один «источник жизни» – привозной «базар» по вторникам и пятницам.
Никто больше не собирался по вечерам на площади, перед храмом, хвастаться ловкостью и силой в разных видах борьбы и просто сельских затеях.
А приходит ближе к ночи молодежь и подростки из соседних сёл за клуб, на разломанную танцплощадку, чтобы подраться да побуянить, распив бутыль самогона…
В такие ночи селяне пугливо прислушиваются к шумам и шорохам за окном, не лезут ли к ним непрошеные гости.
Свет в домах гасят рано, а засыпают к утру, когда на улицах села смолкнут, наконец, пьяные вопли…
А с утра уже отворен храм – похоже, батюшка не снимает риз, свечи не угасают перед образами, фимиам беспрестанно курится в кадилах, молебное пение не умолкает на клиросах, однако народ не спешит в церковь толпами, многолюдно здесь только на большие праздники – Рождество, Пасху, Троицу да Илью.
Народ бывает ещё и на Казанскую.
Люди, встречаясь на улицах, смотрят слепым взглядом, словно не видят друг друга…
Соника не выходила со двора уже неделю – Наталья Васильевна опасалась всего. Вдруг конюх погонит табун через село, а это он стал проделывать частенько! Или гонки на мотоциклах затеют «байкеры» из соседнего села… Да мало ли что!
Вот и сидела она «в усадьбе» и развлекалась тем, что сама придумывала. В кладовке, среди всякого старого хлама, оставленного ещё прежними хозяевами в незапамятные времена, она нашла какую-то занятную игрушку – нажала сбоку на пружинку, валик завертелся, молоточки быстро застучали, колокольчики задребезжали…
– Нота, ты слышишь, это же музыкальная шкатулка! Смотри, что я здесь нашла!
– Ну-ка, покажи, что это такое?
– Музыкальная шкатулка. А вот и Царевна-пружинка торчит.
– Интересно… Может, Федор починит? Надо его попросить.
– Попроси! Она же самая настоящая!
– Ладно, встречу Федора, обязательно попрошу. А пока давай-ка вот что с тобой сделаем.
– Что?
– Печку в порядок маленько приведем. Я её подмазала кое-как глиной да забелила. Но получилось не очень красиво. А давай мы с тобой печку разукрасим?
– Нарисуем на ней что-нибудь, да?
– Да. Именно это я и хочу тебе предложить.
– А что рисовать?
– А что хочешь. Где достанешь, там и рисуй. Полная воля.
Через три дня обе печки – голланка и русская – были разрисованы самым тщательным образом: здесь и колобок с колобчихой, здесь и ежик в тумане, и зайцы, и цветы, и баба-яга в ступе и с метлой…
Был ещё и злой волк, но Соника его почему-то замазала густой серой краской – получилось большое пятно.
– А где же твой волк? – спросила Наталья Васильевна.
– Сильно струсил и убежал, когда я ему сказала, что здесь будет ещё и медведь. Видишь, он закрыл морду лапой и смеётся… Говорит, что злой волк прямо околел от страха…. Эй, вы, перестаньте пищать, вас никто не тронет. Правда, Миша? – сказала Соника, обращаясь к зайчатам в лубяной избушке. – Как мне интересно с ними!
– Вот и