в Батайске. Вот и фронт. Смотрю в сторону Ростова. Темно, хоть глаз выколи. Тишина, ни звука. Пока пошли квартирьеры. Стоим на станции. Здесь же и корниловцы, которых сменяем.
– Ну как тут? – спрашивают наши.
– А вот как рассветет – увидите! – смеются корниловцы.
– Счастливцы! – завидовали наши. – Идут в Каял! – Ночь бродили, пока нашли район, и наконец разместились. Квартира большая, стоит 8 человек. Хозяин небогатый армянин. Занимался торговлей, вернее спекуляцией, а в настоящее время живет на прошлое. У него дочь лет 18. Тихий думал поухаживать за ней, но получил от матери ее такое atande, что закаялся другой раз и другим поручил то же. Подмерзло. Были занятия. Вопреки ожиданию, день прошел тихо, ни одного выстрела. Не верится, что мы на позиции.
9 января. Противник в 9 часов утра обстреливал из орудий вокзал Батайска и Койсуг левей Батайска. Там 2-й Алексеевский полк. У нас спокойно. Отвечает наша 2-я батарея.
10 января. Был бой. С рассветом противник открыл огонь по Батайску. В 9 часов наблюдатель донес, что противник скопляется у нахичеванской переправы. Часов в 10 приказано быть в «боевой готовности». Снаряды с воем несутся через нашу хату и рвутся в центре села.
– Первый батальон… строиться!.. – раздалось на улице.
Роты выходили. Настроение нервное, повышенное. Пошел снег, сначала тихо, потом больше, больше. Скоро тысячи белых мотыльков закружились в воздухе. Земля стала бела.
– Четвертая рота в батальонном резерве!.. Остальные направо шагом марш! – крикнул батальонный.
Выходим в поле. Поле все белое. Здесь ветер сильнее и дует в лицо с Дона. Прошли проволочное заграждение. Идем по замерзшей пахоте. 1-я рота уходит влево к насыпи железной дороги. Наша идет прямо. 3-я вправо. 4-я еще в Батайске. Вправо шел 2-й батальон. Красных не видно, не видно и Ростова из-за снега. Прошли с версту. Уже Батайск скрылся сзади, едва чернеет резервная рота, да вправо и влево еле видны 1-я и 3-я.
Вдруг впереди показались движущиеся точки. Не более версты. Сначала слева, потом и вправо, много, много.
– Рота… Вправо по линии в цепь!..
Пошли тише. Держим равнение. Некоторые сняли с ремня винтовки. У меня сердце не на месте.
Тихий идет левее меня. Справа Шутько, дальше терец Богомолов. Шутько волнуется и оглядывается. Тихий все время отпускает анекдоты. Он косится на своего соседа слева цыгана Савку, – чудака, над которым смеется вся рота, и уже в десятый раз повторяет вполголоса анекдот о том, как одного цыгана взяли на войну, а жена его пришла к воинскому начальнику и молит: «Отпустите моего Кирилла, невже[41] без него на войни нельзя обойтись!» – хохочет Тихий, «моргая» цыгану.
Савка принужденно улыбается, но видно – он боится. Тихий тоже шутит, а сам посматривает вперед, иногда восклицая:
– Ой, ой! Да их три цепи… и вон, и вон… Эге… ребята…
– Вторая, стой! – раздается сзади голос батальонного, он на лошади. – Дай подтянуться резерву.
– Третья, правильно идти! – через минуту кричит он. – Что