Хуанито. – Это хуже, чем нож. Удар принес бы огненную боль, но потом все прошло бы. Я был бы прав, и вы тоже поступили бы справедливо. А так не понимаю. Как будто тюрьма на всю жизнь.
Теперь уже между деревьями пробивался свет, и двое мужчин стояли словно черные свидетели.
Джозеф взглянул на камень в поисках силы и знания. Увидел грубую, неровную поверхность и заметил серебряную нить там, где по поляне тек ручей.
– Это не наказание, – проговорил он наконец. – Не в моей власти тебя наказывать. Возможно, если сочтешь необходимым, ты должен будешь сам себя наказать. Поступишь в соответствии с инстинктом своей породы – точно так же, как молодой пойнтер показывает, где прячется птица, потому что подчиняется голосу породы. А у меня нет для тебя наказания.
Хуанито подбежал к камню, зачерпнул из ручья воды, напился из ладоней и быстро вернулся.
– Хорошая вода, сеньор. Индейцы уносят ее с собой, чтобы пить во время болезни. Говорят, она выходит из самого центра мира.
Он вытер губы рукавом. Теперь уже Джозеф различал черты его лица и небольшие пещеры глаз.
– Что будешь делать? – спросил Джозеф.
– Сделаю то, что скажете вы, сеньор.
– Слишком многого от меня требуешь! – сердито крикнул Джозеф. – Делай что хочешь!
– Но я хотел, чтобы вы меня убили, сеньор.
– Вернешься на работу?
– Нет. – Хуанито решительно покачал головой. – Могила неотомщенного человека окажется слишком близко. Не смогу там быть до тех пор, пока кости не очистятся. Уеду на время, сеньор. А когда кости станут белыми, вернусь. Память о ноже исчезнет вместе с плотью.
Внезапно горе нахлынуло с такой силой, что Джозеф едва не задохнулся от боли.
– Куда же поедешь, Хуанито?
– Знаю место. Возьму с собой Вилли. Поедем вместе. Там, где есть лошади, всегда найдется работа. Если буду помогать Вилли отгонять сны об одиночестве и злых людях, выходящих из пещеры, чтобы его разорвать, наказание покажется не таким тяжелым.
Он быстро зашел за сосну и скрылся, лишь из-за стены деревьев донесся голос:
– Здесь моя лошадь, сеньор. Вернусь, когда кости очистятся.
Спустя мгновенье донесся скрип стремени, а следом послышался глухой стук копыт по сосновым иглам.
Небо посветлело, и высоко над центром поляны повис маленький кусочек огненного облака. Однако сама поляна все еще оставалась серой и мрачной, а в середине печально дремал огромный камень.
Джозеф подошел и провел ладонью по толстому слою мха.
«Из самого центра мира, – подумал он и вспомнил, как ласково и скромно течет ручей по поляне. – Из сердца мира». Он заставил себя повернуться спиной к камню и медленно пошел прочь – туда, где оставил коня. А когда поехал вниз по крутому склону, за спиной встало солнце и вспыхнуло в окнах домов. Желтая трава блестела от росы, но холмы уже скудели, дряхлели и готовились к зиме. Небольшое стадо молодых волов наблюдало за хозяином, медленно поворачиваясь, чтобы не терять его из виду.
В эти минуты Джозефа переполняла радость: в душе росло понимание единства собственной природы с природой земли.