в свою очередь нашёл бредущего с пустыми вёдрами солдата, и уже только тот, зевая, потащился с ребятами на другую сторону лагеря, к интендантскому обозу.
Вот именно там, после недолгих примерок, уговоров, пояснений, ругани и хохота на свет божий были явлены два новых героя. Молодой подпоручик Василий Николаевич Барлога вышел к честным людям в приталенном, зелёном мундирчике с надраенными пуговицами, белой фуражке с лаковым козырьком, чистеньких сапожках, с новенькой сабелькой в стальных ножнах на портупее через плечо. Красавчик, одним словом!
Ну и следом, путаясь в полах длиннющей коричнево-буро-синей черкески, выползло грязное чучело в лохматой папахе, сползающей едва ли не до плеч, продранных на коленях штанах и босиком. Зато на поясе его висел длиннющий кинжал в железном проржавевшем приборе, а слева на бедре болталась чёрная шашка абрека с роговой рукоятью, утопленной в ножны. В общем, такое пугало огородное надо было ещё старательно поискать по аулам…
– Вася-я, – едва сдерживая слёзы, простонал господин Кочесоков, – я не могу так ходить, надо мной ведь лошади ржать будут!
– Нашёл кого слушать! Не парься, джигит.
– А можно меня, как джигита, прямо тут застрелить из соображений гуманизма-а?
– И вот как ты себе это представляешь? – праведно возмутился Барлога, эффектно поправляя фуражку, чуть набекрень, дабы добавить к своему образу нотку весёлой лихости. – Старшекурсник исторического факультета застрелил младшего товарища на фоне кавказских войн из-за не сданного вовремя доклада?! Я на такой кипиш не подписывался.
– Ох ты ж, матерь Божья, пресвятая Богородица! – не сдержался подошедший следом старый казак. – Та за что ж тебя, татарин, так изуродовали-то? У москаля-интенданта на энтой черкеске собака спит, Зулейкой кличут.
– Какая собака?! – шёпотом переспросил бледный Заурбек.
– Брехливая сука да блохастая. Линяет исчё, как зараза…
– Вася-я, пожалуйста-а!
– Не, не, не! Даже не умоляй. Хочешь, вон, дедушку попроси, – по-быстренькому перевёл стрелки Василий. – Извините, вы не могли бы моего друга прирезать? Прямо сейчас, видите, ему очень надо!
– От же два дурня! – Дедок в сердцах сплюнул наземь. – А пошли-ка отселя до нашего огоньку, кулеш есть, начальство велело присмотреть за вами до завтра. Там ужо с утречка, по зореньке, на Линию и отправитесь.
– Я в таком виде никуда не пойду.
Господин черкес окончательно на всех обиделся, забросил шашку в кусты и сел, где стоял, прямо на землю, привычно скрестив ноги. Старый казак и Барлога обменялись понимающими взглядами, развернулись и пошли подальше, не прерывая негромкого разговора. Внимания на них никто не обращал – мало ли о чём могут беседовать молодой офицер с заслуженным пластуном терского войска. И хоть вопросов у Васи было много, но самый главный буквально рвался с языка…
– Дед Ерошка, а что значит «линия»?
– А засека.
– А по-русски?
– Та и я с тобой рази ж не русским языком