по-другому задумано, но смысл должен быть тот же самый. Там – в Короле Лире – даже поименно группировки определены – здесь еще точно неизвестно что Капулетти на самом деле на стороне графа Париса, а не Ромео. Ибо почему ему не быль в заговоре с Братом Лоренцо? Вполне может.
Может быть Капулетти только и мечтает о мире с Монтекки. Ибо:
– Преграда может быть проложена и не самими этими семьями, а спровоцирована как раз этими князьями-герцогами в придачу с графом.
Парис говорит, что долго ждал этого дня. И неизвестно: то ли венчанья, то ли смерти Джульетты.
Нет Фона, кроме того, что было сказано:
– Разыгранная смерть, – а до этого?
Была ли разыграна дуэль?
Нет именно тайного, не сказанного, но очевидного фона. Не видно, что зрители видят больше, или, наоборот, меньше, чем актеры.
Может быть, он будет сделан одним росчерком пера, как у Пушкина в Дубровском или в Метели:
– И вы не узнаете меня?
Хотя в Дубровском вообще ничего не говорится, кроме посылки:
– У Читателя есть разум. – И довольно-таки прямо на это указывается:
– Дубровский – его слуга на самом деле – встречает карету с князем Верейским в маске, ухаживает потом за этим раненым бабушка, а она по книге его мать.
Здесь – нет предыстории. Хотя там ее не больше. Конец в Дубровском – это действительно:
– Делу венец.
Как и во всех Повестях Белкина.
Вещь сложная именно потому, что везде действует обкарканный со всех сторон субъективный идеализм Канта, – как не существующий на территории Земли – априори, и точно такой же его напарник объективный идеализм Гегеля – оба:
– Ставят Человека на первое место.
Но на это противникам – в общем-то – не очень боятся. А вот то, что:
– Почему?! – а именно, указывается на Очевидность существования Посылки, совершенно элементарной на вид:
– Слова не висят в воздухе, они могут быть написаны только на бумаге.
Как и человек имеет место быть только на Фоне Бога. Это Новый Завет.
Недопустимый еще и потому, что целиком и полностью прекратил существование Ветхого Завета. Ибо Ветхий Завет почитавшийся уже почти мертвым – ожил именно в Новом Завете всей – так сказать – своей:
– Прошлостью!
Джульетту выносят, но в венчальном платье.
Природа слабодушна и рыдает,
Но разум тверд, и разум побеждает.
На свадьбу и на похороны в одном и том, – Капулетти.
Накрытый стол послужит для поминок,
Венчальные цветы украсят гроб.
Всё обратилось в противоположность!
Пётр, слуга Кормилицы заказывает плясовую, когда все отправились в церковь с мертвой Джульеттой.
АКТ V. СЦЕНА I
Мантуя. Улица
Входит РОМЕО.
– Ко мне жена явилась,
А я был мертв и, мертвый наблюдал.
И вдруг от жарких губ ее я ожил
И был провозглашен