href="#n_130" type="note">[130]) переснимок с переснимка, появлявшегося в печати и плохо отретушированного, сходство там было очень искажено, воображаю, что дала вторичная – гослитовская – ретушь!
Орлову еще не написала, и правда – то рука, то нога… а главное – пороху нет писать ему, а надо. Вы тогда написали, что он просил мне переслать статью уже после замечаний (?) исправлений (?) главной редакции, и я все чего-то ждала, а теперь плохо соображаю – получила ли я ее в первозданном виде (статью), или уже во второй инстанции, и вообще – получила ли? Мы там чего-то стали врать и заврались. Т. е. я – завралась. А в чем – сама не знаю. Не только руки-ноги, но и голова «отказывает».
«Лестницу»[131] и «Лебединый стан» я, действительно обещала, но выполню ли – еще посмотрю. (Это – перечитывая Ваше предыдущее письмо, на которое телеграфно отвечать не хочется.) Ибо я с легкостью необычайной могу выполнить не обещанное и не выполнить обещанного (Вас это не касается).
В Москву меня совершенно не тянет. Я ужасно устала – очухаюсь, тогда соберусь. А Вы приезжайте ко мне сюда[132], числах в 15-х – 20-х, или еще ближе к концу месяца (в общем, чем теплее и солнечнее – тем лучше) – если можете взять отпуск в это время и нет других планов. В любое время после 15-го. Напишите, что об этом думаете, я Вам расскажу, как до нас добраться. Если сумеете совместить отпуск с хорошей погодой, будет просто гениально. Таруса очень хороша до дачников. А.А. приехала, входит в тарусскую колею. Шлет Вам привет.
Целую Вас.
20
1 мая 1961 г[133]
Милая Анечка, я очень огорчена тем, что, получив мою дурацкую и невнятную весточку, Вы уже, очевидно, предприняли какие-то шаги в Восточной редакции. Напрасно. Я отказалась от переводов Тагора не из-за занятости, а потому, что они у меня не получаются. Оттого, что я сейчас располагаю свободным временем, дело, по-моему, не меняется. И тогда, когда я делаю переводы, лежащие у Вас в столе в той маленькой книжечке, у меня было достаточно времени, однако они, по общему мнению, вышли дерьмовые. Значит, не во времени дело. Если Вам любопытно, посмотрите у Ярославцева[134] стенограмму обсуждения моих тагоровских переводов – и тон их и сущность скажут Вам больше, чем мой эпистолярный лепет. Сашка Горбовский[135] просто небольшой подлец и как таковой для меня не в счет, но с мнением других я обязана считаться – хотя бы внешне! Я не собираюсь пользоваться отчаянным положением второго тома, Шервинского[136], Ярославцева и еще какой-то дамы, чтобы ввинтиться в эту редакцию; не собираюсь латать дыры, оставленные Ахматовой[137] и Тушновой[138]; найдутся и без меня охотники. Стара я, чтобы себя ломать – и так вся переломленная. К тому же только что отработала 4 месяца без перерыва по 14 часов ежедневно – единственный отдых был – считка с Вами маминой книжечки. Я устала и еле дышу, и мне также мало дела до Тагора, как и ему до меня. Пусть другие причесывают ему бороду на русский лад – желаю им успеха.
Отдышусь, «доведу до ума» злополучную Лопу, а там видно будет – или не будет.
В Москву я в ближайшее время не