сильный мороз не носила. Так иногда накидывала платок на свои туго зачесанные волосы.
Александра Павловна сама открыла дверь. Вошел этот Шуберт, он долго извинялся, что пришел раньше. Поцеловал Александре Павловне руку, вручил ей что-то завернутое в золотистую бумагу.
– А это наша Валечка, – сказала Александра Павловна.
Шуберт поклонился и сказал:
– Шуберт.
– Очень приятно! – сказала Валя и пошла к двери. – До свидания! До субботы, Александра Павловна!
– Жаль, жаль! – сказал Шуберт.
Потом, когда уже пили чай, он спросил, кто была эта милая дама и почему она не осталась. Очевидно, сотрудница редакции? Надо было ее уговорить остаться!
Буйновы и Анисимовы добродушно хохотнули. Шуберт поднял брови.
– Это уборщица, домработница, – очень жестко сказала Александра Павловна и, хотя Шуберт отлично говорил по-русски, перевела, – Meine Mamsell. Mein Zimmermädchen.
Шуберт улыбнулся и попросил еще чаю.
В следующую субботу, когда Валя мыла пол в кухне, Александра Павловна вошла и остановилась в дверях.
– Что? – спросила Валя, подняв голову.
– Нет-нет, – сказала она. – Ничего.
Ей было понятно, почему Шуберт обратил на Валю внимание. Она правда была очень приятная. Не сказать, что красивая, но какая-то милая. Обаятельная.
Когда Валя ушла, Александра Павловна подошла к окну. Свежий снег лежал на газонах и дорожках в их дворе. Вот Валя вышла из подъезда, пошла по белой пороше, оставляя маленькие четкие следы. Вдруг к ней подъехала машина. Дверь открылась. Валя – с восьмого этажа видно было – развела руками и пошла дальше. Машина поехала следом. Валя снова остановилась. Потом нерешительно села в машину.
Александра Павловна ни о чем Валю не спрашивала. Но видела, как еще два раза Валю дожидалась всё та же машина и Валя уже спокойно усаживалась в нее.
На третий раз, то есть на пятый, если считать ту субботу, Валя сказала:
– Мне этот Шуберт сделал предложение. Он даже с моими мамой-папой познакомился… Говорит, если я не хочу в Германию, он может переехать сюда. Или, например, жить в Праге. Ни вашим, ни нашим, – она криво улыбнулась и вдруг сказала: – Но я с ним не спала!
– Отчего же? – спросила Александра Павловна и покраснела. – Впрочем, что это я. Ладно, Валя. Будь счастлива. Он, кажется, хороший человек. Богатый. И весьма демократичный, – усмехнулась она. – Что само по себе прекрасно. Не обижайся. Я бы подарила тебе колечко или браслет, Валечка, но тебе теперь незачем, ты же теперь будешь гранд-дама.
Валя молча стояла посреди прихожей.
– Всё-всё, – сказала Александра Павловна. – Долгие проводы – лишние слезы. Захлопнешь дверь сама.
И пошла к окну, посмотреть, как Валя идет по снежной дорожке.
Дня через три она вообще думать забыла об этой дурацкой истории.
А еще через пару дней решила написать сыну. Может, в самом деле уехать на Тайвань, стать китаянкой? Подошла к зеркалу, растянула себе глаза, пропищала: «Го-минь-дан!» Заставила себя