Люткиной! – ногами на живот и грудь и крикнула убегавшим:
– Стоп, хуже будет!
Они остановились, и она объяснила:
– У меня дядя – генерал ФСБ, а его жена – прокурор. Всех зашлю на малолетку. Если не скажете кто. Вам-то пофиг, я же знаю. Кто послал? Ну?
– Нина, – сказала прижатая к земле Зайка Люткина.
– Брешешь, овца! – для порядка сказала Дорофеева, больно помяв ногой Зайкины сиськи.
– Сукой буду, – заныла Зайка. – Пусти, больно!
– Нина, – хором сказали Анисимова и Кругес. Остальные покивали.
– Хорошо, – Дорофеева сошла с Зайки и сказала ребятам, – Прощаю! Забыли!
Через три дня учительницу Нину Антоновну неизвестные люди поймали в подъезде и обмазали ей прическу паркетным лаком.
Нина Антоновна вызвала полицию. Они приехали, когда лак уже застыл. Сказали состричь этот остекленевший колтун и спокойно ждать, пока вырастут новые волосы. Потому что к телесным повреждениям, которые влекут расстройство здоровья, это не относится. К обезображивающим увечьям тоже.
Наутро Нина Антоновна пришла в школу.
Она сидела за столом и смотрела на Дорофееву. Дорофеева была в маленьких босоножках. Аккуратные пальчики с коротко стриженными прозрачными ноготками. Дорофеева смотрела на красивый шелковый платок, которым была плотно замотана голова Нины Антоновны.
Каждая хотела съехидничать. Типа «Сделала педикюр, Дорофеева?» или «В храм собрались, Нина Антоновна?». Но промолчали, разумеется.
Вечером Нина Антоновна позвонила Дорофеевой и сказала:
– Ася, нам надо поговорить.
– Лично мне не надо, – сказала Дорофеева.
– Надо, надо, – сказала Нина Антоновна. – Зайди ко мне.
– Я подумаю, – сказала Дорофеева.
Но пришла. Села на кухне. Чай пить не стала. Молчали минут пять.
– Ты меня ненавидишь? – сказала Нина Антоновна.
Дорофеева пожала плечами, глядя в одну точку.
– Рассказать тебе, чья ты дочь?
– А? – встрепенулась Дорофеева. – Ой, нет, не надо!
– Твой папа на самом деле родил тебя от меня, – сказала Нина Антоновна. – Так бывает. Я жила с твоим папой. Год и четыре месяца, две недели и пять дней. Он меня любил. Потом ушел к твоей маме. Но всё равно ты моя дочь, а не ее! Ты поняла? Ты меня поняла?
Дорофеева встала и пошла к двери.
– Поживи у меня! – сказала Нина Антоновна. – Пожалуйста! Пока у меня отрастут волосы, а у тебя – ногти.
– Полгода отращивать, – сказала Дорофеева. – Я лучше выйду замуж за богатого человека лет на десять старше. У нас будет двое детей. Мы уедем за границу. Простите. Забудьте. Да, и вот. Папа просил передать, чтоб вы ему больше не звонили. Он сам вам позвонит. Буквально на днях.
– Точно? – сказала Нина Антоновна.
– Откуда я знаю? Это же он обещал, а не я.
В дальнем городе, в маленьком ресторане
– А мы у вас были ровно одиннадцать лет назад! – сказал