и горсти нет.
Выслушав аргументы, и подхватив вещи, которые успели оказаться на дороге, вовремя само напросившегося привала, в пору расчетов на распутье, вся ватага, заскрипев железом опять продолжала путь. Ближе за полдень спустя восемь лиг с редкими стоянками с обрамляющими стенами сбившихся вековых деревьев и искусавших их у подлесков и кюветов осатаневшей мошкары, вдоволь напоившись выступающим соком деревьев, они все же настигли обзором того самого столпа. В котором и правда маячила крохотная чадящая лампадка, чей курившийся огонек метался от ветра, но стоически, жестоковыйно не гас.
Высокий зубастый частокол в тесном сожительстве с желтолистой дубравой подпирали сторожевые башни, стоявшие между сводом врат, которые были радушно раззявлены, но по движению пальца, острые сплетенные балки обрушались бы в долы в земле, и проход без увесистого челобитного тарана был бы закрыт. Зоркие лучники в вытянутых шлемах издалека заметили группу. Все они шли по протоптанной дороге в окружении все того же непроглядного леса, и боковых насаждений через западающие кюветы, когда мимо них звякая чем попала, громогласно промчалась телега что давеча отголосками звучала из-за спины ещё издали, как пить дать груженная до верха поклажей и звенящим товаром. Кучер с огнем в выторощенных глазах, нещадно стегал свою вороную клячонку, а на оседланном им же ветру его седые распущенные пряди поднимались словно парус, а сидевшая примкнувшая к краю повозки русоголовая девушка с запавшей шеей не внушала признаков жизни. Но лучники даже глазам не повели в сторону безумца в голубоватой камизе ополоумевшего чудодея, взбившего столп пылевой завесы, оставляя за собой непроглядные завесы. Их взоры приковали зеленокоттовые ратники, и по виду богатый граф. Зыкнув со стены вниз, дозорные велели оповестить местную власть о расфуфыренном госте с личной охраной. Мальчишка в изношенной целом семействе рубахе с прорехами и на три размера больше, чем следовало, рачительно ринулся по хлюпающей непрогретой от близлежащей сени деревьев грязи в сторону главной ратуше, не раз упав по осклизлом пути измазав колени в рыхлой вязи.
Вся гурьба пересекла границу врат, самолично не получив и отклика со стены. Пересекая внешний фасад высоких стен частокола, чьи бревна, уходили глубоко в землю, они ждали немногого, особенно Калиб и, двоя других солдат, но впечатления Джоаля было максимально удручающим.
Видя скудные домишки с соломенными крышами, да малокровных девиц в рваных затрапезных сарафанах, он почувствовал ломящие чувство в груди. Его вид был на редкость вызывающим относительно сермяжных горожан, и теперь он начинал понимать искрившую неприязнь фермера. Так же он, близоруко держа голову поднято, нежданно сойдя с тверди, вступил в склизкую чавкающую хлябь, отчего его знаковые дегтярные сапоги, растеряли, свою навязну, и обзавелась серыми кляксами чамура. Остальные, включая Гайта не чувствовали дискомфорта, и даже не заметили,