Трилогия «Лютевилль». Лина Ди

      Всему своё время

      Красивая пожилая женщина по имени Белинда Скотт взбила подушки на заправленной кровати, распорядилась о подачи завтрака к назначенному времени, и, завершив свой утренний туалет, принялась гладить рабочую форму мужа – благородно синюю, местами отливающую небесной пылью, с золотыми нашивками. У неё было много помощников по дому, но этим всегда занималась она сама – и с огромной любовью. Пока они завтракали варёными яйцами, обжаренными в панировочных сухарях с фаршем, тостами и ароматным кофе, время от времени поглядывая на маленькие струйки дождя, сползающие по оконному стеклу, мистер Грег Скотт – пилот пассажирского дирижабля, приводящего в восторг многих, рассказывал жене о своём недавнем полёте в Париж, о необычных и интересных пассажирах, а потом, как бы невзначай, заговорил о пропаже его коллеги – Петра, с которым он работал бок о бок в течение нескольких лет.

      – Мне казалось, у него прекрасная семья, чудесный дом, и он не планировал покидать Лютевилль…

      – Может быть, что-то случилось? – предположила Белинда, и сочувственно вздохнула.

      Жители Лютевилля слышали много необычных историй о своём городе, и сами замечали необъяснимые вещи, ставшие, как и сверхъестественные способности многих из жителей, довольно привычным явлением. Только вот причин их возникновения не знал никто.

      Одной из таких странностей было некое возмездие. Сам город или кто-то в нём мог отомстить жителю, который, не найдя для себя место или занятие, стремился его покинуть. Уехать навсегда. Случалось, что такие люди теряли свою силу – или попросту исчезали… А бывало, в городе появлялись новые пришельцы, которые, несмотря на возраст и происхождение, обретали способности, коими не обладали до своего переезда в Лютевилль.

      В этом необычном городе, где случались как чудесные, так и совершенно лютые вещи, часто остававшиеся без ответа, можно было заподозрить любого, и испортить отношения со всеми. Но этого не происходило – любые недоразумения чаще всего разрешались каким-то непостижимым образом, как будто сами собой.