раздавался треск стенографисток, затем установилась полная тишина. Но прокурор не дал паузе слишком затянуться.
– Мисс Гусеева, ну а что было потом, после… этой кремлевской вечеринки?
Девушка не сразу подняла голову.
– Говорю же: я последовала совету Гали Егоровой – затаилась.
– Как вам удалось?
– Очень просто. Когда шлепала по лужам в своих туфельках, я простудилась. У меня начался сильный жар, я чуть не умерла. Но эта болезнь оказалась как нельзя кстати. Прекрасный повод не появляться в театре. На мою роль ввели другую актрису, тем дело и кончилось.
– Вы когда-нибудь еще встречались со Сталиным?
– Никогда больше.
– Чего конкретно вы боялись?
– Всего… Что гэпэушники и впрямь помогут мне исчезнуть. Шел 1932 год, до Большого террора оставалось еще несколько лет, но и в тридцать втором такое бывало. Все знали, что к каждому могут вломиться молодчики в кожаных плащах, и, случалось, человек исчезал бесследно.
– Но вас не арестовали?
– Нет, гэпэушники так и не появились. Я их ждала каждую минуту. Каждый день, каждую ночь. Меня знобило не только от болезни, но и от страха. Я просыпалась на заре и уже больше не могла уснуть. На всякий случай подготовила узелок с теплой одеждой… Но за мной не пришли. До сих пор недоумеваю, почему. Радио, газеты, действительно, сообщили, что Надежда Аллилуева умерла от приступа аппендицита. Еще говорили, что Сталин так переживал смерть жены, что не смог присутствовать на похоронах. Позже я видела фотографию похоронной процессии. Гроб провожал усатый мужчина, которого иногда принимают за Сталина. Но я узнала дядю Авеля. Уж ему-то правда была известна! Как и мне. А Сталин не пошел на похороны, потому что чувствовал свою вину. Еще бы! Его жена пустила пулю в сердце, пока он развлекался с любовницей в своем кинозальчике. Аллилуева убедилась, что он ей изменяет. Этот якобы приступ аппендицита – очередная ложь! Сталин врет на каждом шагу, без зазрения совести. Оклеветав человека, убивает. А здесь он попал в дурацкое положение, стал будто героем мелодрамы: жена Сталина, великого вождя, застрелилась, потому что он переспал с какой-то актрисулькой! Об этом никто не должен был знать… Галя Егорова была тысячу раз права: Иосиф всегда уничтожал свидетелей его ошибок. А тут я – главная свидетельница! Каждый день ждала, когда Сталин меня прихлопнет, как мошку.
Последнюю фразу она произнесла шепотом. После короткой паузы заговорил Маккарти:
– А вас-то… не мучила совесть?
Она немного помолчала. На ее пересохших губах мелькнула усталая, горькая улыбка.
– Хотите знать, было ли мне стыдно? Чувствовала ли я себя шлюхой, девкой, которой попользовались? Так?
Маккарти покраснел, скривил губы под своим переломанным носом.
– Вспомните, мне было всего девятнадцать. Я выросла в стране, где людей расстреливают, сажают в лагеря. Нас убедили, что таков закон революции. «Сдайся, враг, замри и ляг! Партия – рука миллионопалая, сжатая в один громящий кулак», – писал Маяковский. Сталин его назвал