вытаращился смайлик.
– Плевать, – заявила Маша. – Напоремся завтра?
– Будет день, будет и бухло! – от радости смайлик стал приплясывать, сжав кулачки и оттопырив большие пальцы.
В комнату каменным гостем вторглась мать и застыла у порога.
– Чего? – Маша покосилась на плинтус на стене напротив.
– Хотя бы переоденься, – сказала мать.
– Достала уже, – тихо огрызнулась Маша.
– Чего-чего? Побурчи у меня еще! – вырвалась из матери злая училка и удалилась разобиженной.
Маша закрыла дверь и вернулась на кровать. «Точно: свалю к отцу. Он хотя бы не так достает».
…Некоторое время заволокло выхлопным газом. Маша оказалась за рулем семерки, которую швыряло из стороны в сторону и подбрасывало на ухабах. Черный промельк, глухой и ощутимый удар по лобовому стеклу. Бабах! Машу сильно тряхнуло, и она проснулась, пропитанная ознобом.
Вокруг громоздилась темнота, словно комнату накрывала хламида. В коридоре тяжело шаркали. Это была не мать. Та двигалась быстро и решительно, точно сваи забивала в пол. А там волочили ноги. Шарканье выдохлось у порога. Маша впилась туда глазами. Глаза – это все, что от нее осталось. До такой степени ее пробрало и укоротило. Она вздрогнула и поджала ватные ноги, когда дверь поползла в сторону. Черная расщелина между дверью и косяком медленно раздавалась, в ней прорастало какое-то шевеление… Зажмурившись, Маша метнулась к двери и избавилась от черной расщелины, как от нарыва.
Когда она вернулась в кровать, то увидела, что дверь опять позевывает, а из нее выпрастывается что-то узкое и длинное, похожее на руку.
На этот раз, закрыв дверь, Маша подперла ее стулом.
2—3
Какой уж тут сон. Поднявшись с кровати, Маша босиком подошла к темному окну. Двор напоминал старую открытку с одним загибом. Открываешь, а там шеренга машин вдоль бордюра, доходяга-фонарь флиртует с долговязой березой. Маша захолонула, – мимо дома плыла черная хламида с капюшоном на голове. Остановившись у трансформаторной будки, фигура медленно обернулась и, глядя на Машу, укоризненно покачала головой. Маша отскочила от окна и зажала ладонями рот, давясь криком, словно рвотой.
Через некоторое время окно все-таки притянуло к себе. За стеклом мертвым умиротворенным насекомым распластался опустевший двор. Стало легче… немного.
Маша уже одной ногой была во сне, когда в окно шестого этажа извне постучали. А потом вкрадчиво поскреблись…
2—4
То еще утро. На кухне заторможенная Маша залила хлопья молоком недельной давности и нехотя захрустела, глядя в условную точку. Перед Машей возникла босая мать в серых домашних штанах и майке, и жующая Маша тут же подняла взгляд на выключенный телевизор, который вскарабкался на холодильник… Мать работала учителем информатики в гимназии с математическим уклоном. Там же до поры до времени училась и мучилась Маша. А потом из-за неладов с алгеброй, физикой и поведением Машу пришлось пристраивать в гимназию уже