удачливых и здоровых товарищей, служащих частным лицам или в отрядах правопорядка, милиции, и отправлялись на крест теми же, с кем еще недавно делились куском лепешки и мечтами о лучшей доле.
Но были и такие, кто на острие меча жаждал славы и признания, кто жил только одним – стать кумиром Рима, пролив чужую кровь. Слава прекрасного бойца, приобретенная на арене Колизея, равнялась славе императора.
Триумф Домициана над хаттами, сомнительный по своей сути, был украшен блестящими играми гладиаторов, резней сотен диких зверей – львов, медведей, тигров, доведенных голодом до бешенства.
Венцом игр был бой Барбата Стикса с нумидийцем Аполлоном. Двухметровый красавец гигант Аполлон, обожаемый всеми женщинами Рима, сошелся в красочном спектакле жизни и смерти с невысоким, мрачным и злобным на вид Барбатом. Аполлон был на две головы выше Барбата и сложен как бог, благоухал дорогими маслами и мастерски владел оружием, распространенным столетие назад и сейчас малоупотребимым – трезубцем и сетью. Двигался, несмотря на рост, быстро и мягко, как большая кошка, вызывая всеобщее восхищение. Барбат же был ростом ниже среднего, но казалось, что его плечи превышали его рост, мощные руки и ноги как корни дуба, грудь, казалось, не пробьет и снаряд из баллисты. Он вышел на арену в своем устрашающем шлеме, изображающем оскаленную морду мифического зверя, с небольшим щитом и коротким мечом. Это был извечный, но ставший редким бой мирмиллона и ретиария.
После традиционного приветствия Домициану Барбат крикнул на весь Колизей, что отправит в Стикс всех врагов императора, чем заслужил улыбку и аплодисменты Домициана.
Ставки на бой выросли так, что казалось, от него зависит судьба самого Вечного города.
Бойцы прекрасно знали друг друга, но в смертельной игре сошлись впервые, один-единственный удар мог принести одному славу и свободу, другому смерть и забвенье.
Зрители криками, жестикуляцией поддерживали гладиаторов, восторженно приветствуя каждый удар, выпад, ловкое движение. Овацией встретили воздушный поцелуй, посланный Аполлоном кому-то в огромной толпе зрителей, улучившим момент между атаками Барбата, и вызвавший волну пересудов, сплетен и понимающих улыбок.
Не прошло и пары минут с начала боя, как Барбат уже имел две раны, глубокий порез на правой щеке и три глубокие отметины на левом бедре. Нумидиец, сверкая ослепительной улыбкой, был свеж, бодр и не имел даже царапины.
Огромный амфитеатр заходился от восторга и упоения схваткой…
…Колизей разом охнул и затих, тысячи зрителей на несколько мгновений перестали дышать.
Барбат, отступая под напором атаки африканца, неожиданно нырнул под трезубец, используя свой небольшой рост, и выбросил руку с мечом вперед.
Аполлон, увлекшись атакой, на мгновенье потерял контроль и не успел достаточно быстро среагировать на коварный и ловкий контрвыпад Барбата, и сам напоролся на меч, который рассек ему низ живота.
Страшная