в один из дней что-то пошло не так. Часть из нас решила отколоться. Эти люди забыли о врагах, которые по-прежнему скрываются на материке, наблюдают за нами и выжидают момент для нападения. Они забыли о невидимом враге в воздухе и в нашей крови, который продолжает убивать наших детей, как некогда убил родных и друзей. Некоторые возомнили, что общество, которое мы построили, чтобы защитить себя, и есть враг. Мы по-прежнему боремся за жизнь, вот только теперь, как ни прискорбно, друг с другом. С тех пор, как два года назад приняли Закон надежды, бандиты из Голоса, вооруженные головорезы, которые притворяются революционерами, жгут наши фермы, грабят магазины, убивают собственную плоть и кровь, родных братьев, сестер, матерей и отцов и, прости, Господи, своих детей. Потому что мы все одна семья, и мы не можем враждовать друг с другом. Что бы ими ни двигало, какие бы убеждения они ни исповедовали, на самом деле члены Голоса, давайте уже называть вещи своими именами, просто варвары, которые намерены довести дело партиалов до конца. Но мы им этого не позволим. – В голосе Хобба зазвучал металл. – Мы одна нация, один народ, одна воля. – Сенатор остановился. – По крайней мере, так должно быть. К сожалению, у меня плохие новости. Вчера ночью Сеть безопасности обнаружила группировку Голоса, которая грабила продуктовый склад. И где бы вы думали? Угадайте!
Из толпы послышались выкрики – в основном названия дальних ферм и рыбацких деревушек. Гигантская голограмма печально покачала головой. Кира смотрела на сенатора, крошечную фигурку в поношенном коричневатом костюме, который в свете прожектора казался почти белым. Хобб медленно поворачивался и качал головой, пока публика выкрикивала названия селений по всему острову. Наконец он остановился и указал на землю перед собой.
– Здесь, – отрезал Хобб. – Прямо здесь, к югу от шоссе, в бывшей школе Келленберг. Мятежников была горстка, так что серьезного кровопролития удалось избежать, вы бы даже ничего не узнали. И все же они были здесь. Кто из вас живет в тех краях? – Сенатор сам поднял руку, кивая тем, кто тоже поднял. – Вот именно, – проговорил он, – вы там живете, и я тоже там живу. Это самый центр нашего города. Голос больше не прячется где-то в лесу. Бандиты здесь, в Ист-Мидоу, в этом районе. Они хотят расколоть нас изнутри, но мы им этого не позволим!
Члены Голоса выступают против Закона надежды, – продолжал сенатор. – Они считают его тиранией, фашизмом, контролем. Мы же с вами считаем его нашим единственным шансом. Мы с вами хотим, чтобы у человечества было будущее; они хотят жить настоящим и убивают всех, кто пытается им помешать. Разве это свобода? Если мы чему и научились за прошедшие одиннадцать лет, так это тому, друзья мои, что свобода – ответственность, которую надо заслужить, а не право на безрассудство и анархию. И если нам суждено погибнуть, несмотря на все усилия и железную волю к победе, то пусть мы падем от руки неприятеля, а не собрата.
Кира молча слушала. Речь сенатора произвела на нее глубокое впечатление. Ей и самой не улыбалось так рано забеременеть (до