сможет присутствовать лично, чтобы познакомиться со своей новой внучкой.
В зеркале вижу другого человека. Это я, но не я. Ну прямо член императорской семьи во плоти. Даже не знаю, что думать и как я должна себя чувствовать.
Раздается стук в дверь. Марико впускает господина Фучигами. Он здесь, чтобы проводить меня к моему отцу.
– Готовы? – спрашивает он. Оценивающий взгляд сменяется одобрительным.
Хочу ответить «да», но слова застревают в горле. Всего через пару минут я встречусь с отцом. Я ждала этого всю жизнь. Срочно хочется подышать в бумажный пакет, но я сохраняю хладнокровие – по крайней мере внешне. Внутри же нарастает неуверенность. Хочу понравиться отцу. Хочу, чтобы отец понравился мне. Вселенная, скажи: я слишком многого прошу?
Поэтому я просто киваю. Все дороги ведут сюда. Больше не нужно бродить по улицам и гадать, не мой ли родственник этот незнакомец. Ответы на мои вопросы всего в нескольких шагах от меня. Кто мой отец? Действительно ли он желает видеть меня здесь? Или это просто политический ход? Плечи прямо, шаг увереннее. Следую за господином Фучигами за дверь – прямо в новую жизнь.
7
Кедровые стены кабинета блестят под слоем лака, подчеркивая каждую прожилку. На мгновение я здесь одна. Господин Фучигами оставил меня и удалился, закрыв двери. Понимаю: наследный принц никого не ждет. Так даже лучше – могу спокойно осмотреться.
Как и спальня, кабинет не загроможден мебелью. И я знаю причину. Здесь деньги, а значит, и богатство. Я почти уверена, что нахожусь в самом его сердце. Каждому предмету на книжной полке отведено свое место. Встроенные лампочки пучками света подсвечивают по одному экспонату – фарфоровую кобальтово-синюю китайскую вазу, испанскую серебряную табакерку, меч с золотым драконом, обвивающим рукоять. Каждый предмет старинный, редкий. Бесценный. Семьи здесь оцениваются не по количеству денежных знаков, а по историческому наследию и происхождению. А что я? Все в моей жизни вдруг стало таким дешевым…
Есть и фотографии. На этих черно-белых снимках в лаконичной рамке за двойным стеклом изображен мой отец. Здесь он совсем ребенок, пальцы его лежат на клавишах пианино на фоне седзи[34]. Тут он постарше, такой бравый и воинственный, в форме с латунными пуговицами. Дальше – кадры из повседневной жизни. Вот он возле эвкалиптового дерева обнимает коалу. Тут пьет пиво в баре со своим братом. А это свадебная фотография императора и императрицы в кимоно и хакама, со всеми регалиями.
Двери открываются. Я выпрямляюсь, разглаживая подол платья. Сердце стучит. В проходе появляется он: внушительная фигура в белой рубашке с перламутровыми пуговицами и черных брюках.
Он наклоняет голову и обращается по-японски к стоящим позади него людям. Двери закрываются. И вот мы одни. Мы можем:
(а) обняться;
(б) пожать руки;
(в) искренне улыбнуться.
Но из перечисленного мы не выбираем ничего и
(г) неловко смотрим друг на друга.
За окном плывут