как это можно объяснить?
Даже если бы она могла придумать ответ, ей не выдалось такого шанса – прозвучал звонок, и одноклассники прилежно зашли в класс, заполнив пространство, забрав весь воздух. Сорока опустила голову и изо всех сил старалась дышать ровно.
Обед. Бутерброд с жареным сыром, жир с которого капал на поднос с едой.
Раньше она всегда сидела с Эллисон и гадала, кто еще подсядет к ним за стол. Сидевшие постоянно менялись по мере того, как школьники попадали в расположение или немилость Эллисон.
Теперь быстрый взгляд на стол показал, что люди, которых Сорока когда-то считала друзьями – Элизабет, Николь, Бриттани, – едят вместе и смеются.
Полгода назад она выбрала себе новый стол. В другом конце столовой, подальше от Эллисон. Сорока увидела там пустой стул и спросила, можно ли сесть. Брианна ответила:
– Это свободная страна, девочка.
Люк спросил:
– Ты Мэгс, да?
Клэр сказала:
– Добро пожаловать к Балбесам! Ты не против кровавых жертвоприношений?
А Бен ничего не сказал, только слегка отодвинул стул в сторону, давая понять, что она может сесть рядом.
Сорока знала, что ее приняли, потому что у каждого из них было свое прошлое.
У Брианны в девятом классе начались месячные, и кровь протекла сквозь джинсовые шорты, поэтому ее исключили изо всех культурных разговоров, ведь всем известно, что о месячных надо молчать и отрицать их любой ценой.
Люк встречался с самой блондинистой болельщицей в команде, пока не стал бисексуалом и не сошелся с квотербеком одной из соперничающих футбольных команд Дали.
Отец Клэр покончил с собой, когда они учились в средней школе, и ее стали избегать, словно горе было заразным.
Бен сменил пол на мужской где-то в прошлом году, что приняли совсем немногие за пределами этой небольшой группы.
И Сорока, чьи прегрешения против средней школы города Даль были слишком вопиющими, чтобы их перечислять.
Так, по крайней мере, сказала Эллисон. А люди ее слушали.
Ее версия событий была настолько убедительной, что иногда смущала даже Сороку, которая видела все собственными глазами.
С тех пор Сорока сидела между Беном и Брианной, потому что в отличие от остальной школы не считала, что стоит опасаться трансгендеров и девушек с месячными.
Сорока разломила сэндвич с жареным сыром сначала пополам, потом на четыре части, а потом на восемь.
– Будешь? – спросил Бен, протягивая ей какой-то йогурт в тюбике. – Я говорил маме, что они отвратительные, но она все равно их покупает.
Сорока взяла тюбик с йогуртом и медленно перевернула его. Вкус назывался «Дерзкая черника».
– Сам считаешь его отвратным, но хочешь, чтобы я это ела? – спросила Сорока. Она пыталась пошутить, но в итоге получилось грубовато.
– Я буду, – сказала Брианна и выдернула тюбик из пальцев Сороки.
– А что насчет рассказа от мистера Джеймса? Мрачный, мать его, да? – спросила Клэр.
– Я бы читал все, что даст мистер Джеймс, – сказал Люк, –