об одном выдуманном мире.
О месте, которое она знала так же хорошо, как и свой настоящий город. О месте, куда она возвращалась снова, снова и снова.
О единственном месте, где она была как дома.
– Не совсем, – ответила Сорока.
– Это не мое дело, – сказал учитель, – но если ты когда-нибудь захочешь поделиться и дать мне почитать, я буду польщен.
До того как он зашел в класс, Сорока написала в желтой тетради одну новую строчку: «В Близи я смогу защититься от людей, которые причинили мне боль».
– Я подумаю, – сказала она, имея в виду что-то вроде «нет, даже через тысячу миллионов лет».
За обедом все говорили о вечеринке в честь конца года, которую Брэндон Фипп устраивал в доме родителей. Желудок Сороки неприятно сжался, когда его имя просочилось в столовую и добралось даже до их столика с отбросами из отбросов. Только Бен заметил, как она пододвинула свой поднос Брианне, Сороке внезапно расхотелось есть. Он протянул ей контейнер с мелкой морковкой. Мать Бена по‐прежнему каждый день давала ему с собой обед. Иногда она даже писала короткие записки, от которых он улыбался, а сердце Сороки разбивалось на сорок семь миллионов осколков. Она взяла морковку и слабо улыбнулась Бену. Он толкнул ей остатки кофе.
«Все, что обо мне болтают, правда».
Почему она так сказала? И почему он ей не поверил?
«Потому что он – хороший парень», – поняла Сорока.
– Какой зашквар, все так носятся с этой вечеринкой, – произнесла Брианна.
– По-моему, для тебя это зашквар потому, что тебя не пригласили, – рассмеялась Клэр. Брианна бросила в нее картофельными чипсами.
– Я точно пойду, – объявил Люк. – Там будет весело.
– Брэндон Фипп однажды купил мне пончик с сахарной пудрой. Такой, с джемом внутри, – продолжила Брианна.
– Так это же здорово! – сказала Клэр.
– С запиской, в которой говорилось: «В следующий раз, когда у тебя протечет прокладка, можешь спереть все на пончик», – закончила Брианна.
– Тупость какая-то, – вмешался Бен.
– Джем даже не был красным. Он был фиолетовым, – добавила Брианна и пожала плечами. – Я все равно его съела.
– Значит, Брианна явно отпадает. – Люк рассмеялся. – Клэр – идет. Я – иду. А как насчет тебя, Мэгс?
Сорока подняла глаза от кофе, украдкой бросив быстрый взгляд на столовую.
А вот и они, сидят вместе, как обычно: Эллисон и Брэндон. В ту долю секунды, когда Сорока позволила себе взглянуть на них, Брэндон пил из банки газировку, а Эллисон изучала свои ногти.
Сорока отвернулась и заставила себя улыбнуться. На самом деле этому трюку она научилась у Эллисон.
Как вести себя так, будто тебя в этом мире ничто не волнует. Надо улыбаться, но не слишком широко, скорее, ближе к ухмылке. И еще чуть-чуть наклонять голову, как будто находишь все это занимательным.
Затем лениво отпиваешь кофе со словами:
– Я, скорее всего, не пойду.
И стараешься не воспоминать тот вечер. Последнюю вечеринку