во все коричневое: габардиновое пальто и пушистый шарф, вязаный капор и шерстяные перчатки, Мисси вышла из дому и быстро зашагала к воротам по аккуратной дорожке, посыпанной битым кирпичом. В ее небольшой хозяйственной сумке лежала библиотечная книга. Возможность заглянуть тайком в библиотеку выдавалась нечасто, но Мисси знала: если поспешить, никто и не узнает, что, отправившись за овсянкой, она заходила не только в лавку дяди Максуэлла. В тот вечер ее тетя Ливилла сама обслуживала читателей, значит, вместо романа можно было получить лишь что-нибудь назидательное, но Мисси считала, что любая книга лучше, чем вовсе никакой. Зато в следующий понедельник на месте тети Ливиллы будет Юна, и тогда удастся взять роман.
В воздухе висел густой влажный туман, вернее – промозглая изморось, изгородь из бирючины вокруг дома под названием «Миссолонги» блестела от крупных дождевых капель. Едва ступив на Гордон-роуд, Мисси тотчас пустилась бежать, но на углу перешла на быстрый шаг, потому что в левом боку опять закололо, вдобавок пуще прежнего.
Когда боль немного отпустила, девушка продолжила путь, хоть уже и не так быстро, в приподнятом настроении, как бывало всегда в те редкие минуты, когда выпадала счастливая возможность улизнуть в одиночку за пределы Миссолонги. Как только боль исчезла совсем, Мисси опять ускорила шаг и принялась разглядывать знакомые улицы и дома, окутанные туманными предвечерними сумерками короткого зимнего дня.
В городке Байроне все названия были как-то связаны с жизнью поэта, включая дом ее матери, Миссолонги: так назывался город, где безвременно скончался известный поэт[2]. Причудливые наименования городским улицам и постройкам было дано по прихоти прадеда Мисси, первого сэра Уильяма Херлингфорда, который основал городок сразу вслед за тем, как прочитал «Паломничество Чайльд Гарольда». Несказанно довольный, что нашел наконец великое литературное произведение, которое смог осилить, он принялся вколачивать в голову каждому, кого знал, невообразимую мешанину из всевозможных сведений о Байроне. Так, усадьба Миссолонги располагалась на Гордон-роуд, которая перетекала в Ноэл-стрит[3], а та переходила в главную улицу, Байрон-стрит. В лучшей части города Джордж-стрит петляла несколько миль, после чего круто сбегала вниз, в широкую долину Джеймисон. Был здесь даже крохотный глухой тупичок под названием Каролина-Лэм-плейс[4], расположенный, разумеется, как и Миссолонги, на отшибе, в стороне от железнодорожной ветки. Там стояли три дома, где обитала горсточка крайне вульгарных распутных женщин, которых навещали путейцы из депо, находившегося на выезде из городка, а также рабочие большого завода минеральных вод, что уродовал вид южной окраины.
Наиболее загадочные и любопытные грани непостижимого характера первого сэра Уильяма ярко высвечивает тот факт, что на смертном одре он строго запретил своим здравствующим потомкам вмешиваться в естественный порядок природы и менять назначение скандально известного тупика, названного в честь леди Каролины, на котором издавна лежала мрачная