повернулся и через неприкрытую дверь увидел снаружи в сумеречном глубоком небе гонимые ветром мелкие бесформенные, хаотично мечущиеся снежинки. Гэла, как взрослый, сказал:
– Прикрой дверь, братишка Заяц, разве это снег. Ветер задувает.
Заяц закрыл дверь, уселся на пол, словно дома. Когда заговорил, снова голос был робкий и тихий, как у девочки:
– Брат Гэла, почему ты не выходишь играть?
Гэла всегда перед Зайцем старался вести себя как большой взрослый мужчина, он потрепал его по голове:
– Эти дни маме нездоровится, ей надо отдохнуть, через несколько дней, когда встретите Новый год, она поправится.
Заяц сказал:
– Все говорят, что ещё до Нового года приедут машины…
– Кто так сказал?
– Да все говорят, – Заяц тоже, невольно подражая Гэле, стал говорить, как взрослый.
– Все только про это, твердят одно и то же, и не хочешь да услышишь!
От таких его слов и Сандан и Гэла невольно засмеялись.
Гэла поднял глаза и посмотрел на мать; Сандан словно поперхнулась, вдруг перестала смеяться. Гэла вдруг обнаружил, что с какого-то времени мать стала его побаиваться. Это его немного обеспокоило, но вместе с тем он был и доволен, что внушает матери такое чувство.
– Приедут машины, и что будет? Всех погрузят на них и повезут в город на банкет? – После возвращения из своих скитаний Гэла стал говорить с напускной интонацией раздражения и недовольства.
Заяц немного испугался:
– Почему ты сердишься?
– Прости, прости, Заяц-братишка, – Гэла поспешил смягчить тон. – Приедут – ну и пусть приедут, Заяц, я тебе так скажу, если машины и увезут этих людей в город, то не на обед! А для чего – ты не знаешь. Потом пойдёшь со мной ходить, тогда узнаешь – у них собрания, весь день до вечера собрания! После собраний – шествия, потом расходятся по домам, про поесть даже не думай!
Когда он дошёл до этого, снова вернулась его гневная интонация.
Заяц сказал:
– Я не люблю собрания, там много людей, доктор говорит, мне нельзя туда, где много людей, у меня сердце слабое.
– Но тебе всё же хочется туда, где много людей? – В голосе у Гэлы послышалась насмешка.
– Один я боюсь, вместе с бабушкой мне тоже страшно. Доктор говорит, что у меня сердце может вдруг взять и остановиться.
Заяц выглядел совершенно несчастным.
– У-у, Заяц, братишка! Я же с тобой шутил, ты не такой как я, если тебе хочется туда, где много людей, иди, конечно. Главное, не давай себя обижать. Если эти негодяи, братья Ванцинь, Цими Заячья Губа и те мальчишки, что за ними бегают, станут тебя обижать, я с ними разберусь. Эти ребята меня побаиваются! – Сказав это, Гэла и сам довольно усмехнулся.
– Но моя мама не хочет, чтобы я с тобой играл…
– А твой папа?
– Папа, и бабушка тоже, они говорят, можно с тобой играть.
– А этот ещё, у вас в семье, лама?
– Когда мама и папа ругаются, дедушка ничего не говорит. Дедушка не любит говорить.
Гэла засмеялся, но