сбрасывая скорость перед съездом на стоянку.
– Гони в город как можешь быстрее.
– Никаких проблем, сэр. Я обожаю работать таксистом.
Не обращая на него внимания, я достаю записную книжку, намереваясь занести в нее все, что мне известно на настоящий момент, но после «Мэттьюс» и «Вторая медсестра?» я останавливаюсь, чувствуя себя глупо. Я не знаю об этих женщинах ничего помимо того, что мне рассказал Пол. Что Эми Мэттьюс посещала подпольный притон. Я пишу: «Притон».
– В декабре мы нагрянули в один притон… – начинаю я.
Бекс не отрывает взгляда от дороги.
– В «Одиночество»?
– В «Одиночество». – Я записываю название в надежде на то, что это оживит какие-нибудь воспоминания. Подобные подпольные клубы без лицензии живут недолго. У них нет вывески над входом, нет страницы в интернете, они не значатся ни в одном справочнике. Сейчас клуб устроили в здании заброшенной фабрики, а через месяц он уже будет в убогом подвале в противоположном конце города. Полиция их закрывает, а через считаные дни они появляются снова. Но это название для меня ничего не значит. – Я хочу, чтобы ты выяснил, куда он перебрался сейчас.
Все внимание Бекса поглощено тем, чтобы обогнать мотоциклиста. Наконец он отвечает, раздельно выговаривая слова:
– Но нам же это известно, шеф. Мы установили это четыре недели назад. – Он бросает на меня взгляд. – Вы сказали мне притормозить и никому ничего не говорить, поскольку вам показалось, что в прошлый раз их заранее предупредили.
– Вези меня туда, – говорю я, и Бекс снова оглядывается на меня, но ничего не говорит.
Мы въезжаем в пригород; я смотрю на мелькающие мимо дорожные знаки. Опасность угрожала двум женщинам. Одна из них мертва. К этому причастен кто-то из участка. Мне нужна помощь, но кому я могу доверять? Начиная с этого человека рядом со мной, который называет меня шефом. Я вижу его смуглую кожу, темные волосы на затылке. Кто он? О чем думает? О чем таком не говорит, что я должен знать?
Конечно, вдруг осеняет меня, если Бекс не тот, за кого себя выдает, я, возможно, помогаю убийце найти следующую жертву.
– Всякий раз, когда идет снег, отец рассказывает про то, как они шли по горам, когда бежали из Ирана, – неожиданно говорит Бекс, словно догадавшись, что я думаю о нем. Он на скорости обгоняет грузовик с мебелью из Шотландии и говорит о том, как у его родителей при шахе была фабрика, выпускавшая ремни и кожаные сумки. Похоже, Бекс выкладывает этот эпизод истории своей семьи в качестве примирительного жеста. А может быть, ему кажется, что если он откроется мне, я откроюсь ему. Это трюк бывалых рецидивистов: выкажи человеку свое доверие, и он ответит тебе тем же.
– Затем случилась революция, – продолжает Бекс, не обращая внимания на то, что я и не думаю ему отвечать. – Родители мои были совсем молодыми, только-только поженились, но отец быстро прославился своей нелюбовью к новым парням и решил бежать, пока не поздно. Они с матерью шли через горы, вдвоем, почти без всего. Приехав сюда, брались за любую работу, какую