постель и тут же подскочила. Смявшись, тонкая подушка выдохнула такой резкий запах хлорки, что глаза мгновенно наполнились слезами. Пришлось придумывать альтернативу постельному белью. Вместо подушки подошёл тёплый шарф, вместо одеяла – пальто. Кое-как умостившись, Анфиса вытянула ноги, рассчитывая часа два-три поспать, но, как только тело расслабилось, сон испарился. Одиночество угнетало, и сердце снова сжалось в испуганный комок. Через три часа выходить на маленькой незнакомой станции, кишащей зеками и не такими безобидными, как храпящий на соседней полке Трубецкой. А если Никуша не дозвонилась? А если Василиса задержится? Провести остаток ночи на безлюдном вокзале в пятидесятиградусный мороз… Только подумав об этом, волосы на голове зашевелились, словно морозный ветер северной ночи уже сейчас проник в сознание, готовя её к неприятностям.
Василиса была единственной представительницей их многочисленной семьи, которую Анфиса не любила. Много лет назад, когда вышедший после очередной отсидки отец решил собрать своё многочисленное потомство для знакомства, дружбы и дальнейшего сотрудничества, маленькая Анфиса невзлюбила старшую сестру и сохранила это чувство до сих пор. В тот год ей только исполнилось шесть лет и к ним в гости приехали Василиса и Елисей. Тогда, старший брат, вернувшийся из армии, казался старым весёлым дядькой, а Василиса угрюмой, неразговорчивой задавакой. Закрыв глаза, она снова ощутила себя маленькой девочкой на руках у отца. Хохочет Никуля, радостно хлопает в ладоши Димка. И только шестнадцатилетняя Василиса не отходит ни на шаг от отца, постоянно пытаясь взять его под руку. Сгорая от ревности, Анфиса незаметно толкала ногой невесть откуда припёршуюся сестру и, поджав губы, показательно целовала родителя, стараясь полностью завладеть его вниманием. Сколько лет прошло, а Вася, пожалуй, больше всех сохранила связь с отцом, поддерживая его в колониях, почти так же, как поддерживала незнакомая Натаха Трубецкая своего «князя».
Елисей много лет назад уехал за границу и, хотя не терял связь с родственниками, ей, Анфисе, так ни разу и не позвонил.
Зато Димка и Никуша, несмотря на небольшую разницу в возрасте, всегда считали её сестрёнкой младшенькой, любимой, и баловали, и поддерживали, и гордились её успехами.
Чёрные деревья обступили со всех сторон, полностью загораживая её от мира. Ступни тонули в мягкой, покрытой сосновыми иголками, земле и, когда дыхание стало прерываться, на плечо спустился огромный ворон. Анфиса пыталась кричать, но звуки шуршали, словно песок в пересохшем горле и терялись, так и не выбравшись наружу. Взбрыкнувши, она разлепила глаза и испуганно подскочила на полке. Сердце бешено колотилось в груди.
–– Испугалась? – Трубецкой добродушно улыбался, помогая ей подняться. – Вставай, Анфиска. Елена Владимировна сегодня расквасилась и кемарит в своём купе, а поезд уже к Чинья-ворыку подъезжает. Я тебе попутчика нашёл, пока ты дрыхла.
Анфиса незаметно провела рукой по груди, где в лифчике с потайным кармашком хранились