хоть немного успокоить душу, примирить меня с самим собой, ответил тогда Роктар, ты сам учишь, что внутреннее равновесие и своё собственное отношение к себе гораздо важнее любых внешних проявлений и мнений. Разве не так? «Всё так, – печально кивнул целитель, – просто, поверь, есть много способов достичь этого равновесия… Но я знаю, что не весь опыт можно передать, сколь бы великим не был учитель и талантлив ученик. Некоторые моменты человек должен пережить сам и самостоятельно сделать выводы. У тебя впереди свой путь, мальчик… И тебе по нему идти.»
– Явился, щенок? – прошипел Тахак. – А ведь я тебя ждал, знал, что ты придёшь!
Роктар молча сделал несколько шагов по каменным плитам арены, ощущая, как меняется настроение зрителей.
Развлекательные кулачные поединки для рабов посещались практически всеми незанятыми срочной и обязательной работой мужчинами и изрядной частью женщин. Это было одно из не столь уж многих доступных развлечений, а также возможность сыграть на ставках на немудрёные, специально выделяющиеся для этого призы – одежду, обувь, нехитрые украшения… Поэтому зрители азартно следили за всеми перипетиями схваток, увлечённо обсуждали силу и умение признанных бойцов и возможности претендентов, яростно болели и, не стесняясь, выражали чувства громким ором, свистом, аплодисментами и ругательствами.
Но сейчас, при виде оказавшихся в каменном кругу противников, шум толпы резко пошёл на убыль, и, постепенно, практически утих совсем. Многие были в курсе того, что случилось между этими двумя, а тем, кто ещё не знал, тут же быстро всё объясняли сведущие соседи. Боковым зрением Роктар увидел, как напрягся и нахмурился старшина надсмотрщиков, отец Тахака, стоящий в окружении собратьев по ремеслу на почётном южном склоне арены, который был вырублен ровными террасными площадками.
– Я думал, ты сразу прибежишь, чтобы в горло мне вцепиться за свою потаскуху, – продолжал Тахак, и в наступающей тишине его слова уже достигали слуха многих зрителей, – но ты, видно, слабак! Только сейчас решился, чтоб всё, значит, по закону… Наказания испугался, щенок! Ну, ты и так у меня схлопочешь, не сомневайся.
Баклак явно намеревался вмешаться и предотвратить бой, он решительно шагнул вперёд, открывая рот, но другие старшины придержали его, в чём-то убеждая. Он слушал, недовольно мотая головой, щуря и без того узкие глаза, досадливо кривя губы под тонкой полоской чёрных усов. Старшины были, вроде бы, правы – лучше дать посчитаться сейчас, в честном поединке по правилам, под присмотром судьи, на глазах у всего народа, чем ожидать убийства и, возможно, побега или бунта. Всё так… но…
Тем временем судья, немолодой, но крупный и увитый мощными мускулами мужчина, старшина кузнецов, подошёл к противникам, и тишина стала почти абсолютной.
– В глаза пальцами не тыкать, зубы в ход не пускать, в позвоночник локтями и коленями не бить, шею не скручивать, – громко произнёс он, – слушать мои команды, если скажу – сразу расходиться! Ясно?
– Ясно,