я вечно недовольный папашка – с пузом, обвисшими щеками и надменным, самоуверенным лицом, как и подобает крупнейшему в городе банкиру. Он никогда не возвращался домой так рано, еще до полудня, но сегодня, похоже, на его умную голову особым образом подействовала небывалая для августа жара. Выбора у Ростика не было: еще неделю назад папашка поставил дочери условие – никаких встреч с этим оборванцем, если не хочешь превратиться в бомжиху, такую же, как твой хренов бой-френд.
Зная нрав своего потенциального тестя, Ростик понимал, что для их с Линдой любви настали тяжелые времена. Подругу не просто выгонят из дома, это еще мелочь. Ей не дадут спокойно жить подручные папашки: из института наверняка исключат, на работу не позволят устроиться, и, самое главное, в один прекрасный темный вечер Ростика найдут с переломанными ногами. И это не самый мрачный вариант.
Ростик за дверью слушал вопли банкира и в отчаянии пытался найти выход. Выхода не было. На территорию особняка Ростик попал в багажнике спортивной «Ауди» Линды – именно таким способом она трижды провозила его с тех пор, как неделю назад ее младших брата и сестру отправили на отдых в Грецию. Таким же способом Линда его и увозила, когда они, насытившись друг другом, замечали, что время поджимает, и надо бы знать меру. Именно опустевший дом стал их капканом. В отсутствии брата и сестры не было ни гувернантки, ни экономки, лишь горничная приходила около четырех пополудни – папашка не любил бесполезной суеты в своем доме. Был еще садовник, но тот работал на клумбе ранним утром, затем уходил, чтобы явиться перед самым приездом хозяина.
Уйти самостоятельно Ростик не мог – на входе дежурили два охранника, перелезть трехметровый забор было нереально. Оставался лишь один способ – прежний, но, судя по тому, как орал банкир, Линду без его разрешения сейчас не выпустят. Спрятаться в самом доме – это был призрачный шанс: что такое двенадцать комнат, если хозяин обладает достаточными злобой и временем, чтобы найти даже оброненный носовой платок, не говоря о высоком крупном парне двадцати пяти лет?
Любопытно, спрятала Линда его кроссовки или банкир оказался проворнее? Если да, у Ростика будет хоть какой-то шанс. В противном случае останется перемещаться из комнаты в комнату, как ниндзя, надеясь на собственную выдержку и везение.
Зачем только он послушался Линду и позволил уговорить себя на такой риск? Сколько раз себе напоминал: с ней можно и нужно пожестче, особенно, если это касается их отношений с папашкой. Ростик с Линдой неплохо обошлись бы выездами на природу, и черт с ними, с этими комарами и оводами, а по вечерам всегда можно зайти на полчасика в темный парк.
Папашка неожиданно смолк. Устал, что ли? Именно эта пауза окончательно прочистила Ростику мозги: банкир догадался, что его дочь кого-то прячет. Потому он и орал, это было ясно с самого начала, лишь паника помешала Ростику осознать очевидное: его уже вычислили. И, если сразу Линда еще пыталась возражать отцу, сейчас она тоже молчала.
Пауза затягивалась. Ростику нестерпимо захотелось приоткрыть дверь, убедить самого себя: буря миновала, а, может, у банкира случился тепловой удар. Когда Ростик протянул дрожащие пальцы к дверной ручке, в коридоре за дверью послышался крик Линды:
– Папа!
Ростик услышал шаги банкира, они раздавались так близко. Он попятился, вращая головой: куда? Дорого обставленная комната вдруг показалась голой тюремной камерой. Гардероб забит одеждой Линды, лезть под кровать – опасно: первое место, куда заглянет толстощекий тиран. Уж лучше просто сидеть в кресле, чем опозориться, когда Ростика выволокут из-под кровати, на которой они с Линдой всего лишь четверть часа назад испытали одновременный оргазм.
Растерянность превратила ноги Ростика в вареную лапшу, и он потерял последний шанс: дверь распахнулась, явив ему потную злорадную физиономию.
– Я же говорил! – банкир орал. – Ну, что? Ты, хахаль недоделанный. Сам напросился.
В этот момент Ростик впервые услышал чавканье, напомнившее голодную собаку, которая поглощает еду из своей миски. Эти звуки глушил вопль банкира, да и не до того было Ростику, чтобы интересоваться, откуда доносится чавканье, и что оно вообще значит.
Банкир шагнул к Ростику, тот попятился. Его подружка-блондинка бросилась на отца, он ее отпихнул, и Линда, так не похожая своим узким, миловидным личиком на своего папашку, начала лупить его кулачками по спине. Банкир перехватил ее руки, влепил дочери пощечину. Линда не удержала равновесие, повалилась на пол, едва не ударившись головой о дверной косяк.
Банкир навис над дочерью.
– Ему переломают ноги, но и ты, сучка, свое получишь! Так меня позорить!
Затем… Затем случились еще несколько странностей, но Ростику было не до них – он увидел в руке банкира нож.
Оцепенение длилось недолго. Ростик, только что опасавшийся за себя, обомлел: неужели банкир что-то сделает собственной дочери? Когда этот ублюдок вытащил нож?
Страх Ростика превратился в кипящий гнев: сколько эта пузатая гнида будет портить им жизнь? Гнида, которая привыкла повелевать, и чтоб все и всегда прыгали перед ней на цыпочках. Гнида, которая