и что-то неясно затараторил, на что молодой человек ответил всего несколько слов, из которых понятным показалось только «Рыга».
Утро встречало их холодным порывистым ветром. Земля и море вовсю дышали приближающейся осенью. Шел только сентябрь, а капризный климат «Нямецкага мора»18 уже грозил серьезным холодом.
Якуб Война, младший сын пана Войны, королевского писаря Великого Княжества Литовского и королевского подскарбия, оправившийся после страшного кораблекрушения, ехал в Ригу.
Безжалостное море отобрало его единственного спутника – слугу Юзефа, и теперь пан Война-младший был вынужден провести свое недолгое путешествие к дядюшке в компании некоего Свода – англичанина, душу которого, как и душу Якуба, не приняли воды холодного неспокойного моря. Похоже, это не было настоящее имя спутника пана Войны, но молодой человек не счел себя вправе высказать сомнения: в конце концов, каждый имеет право на свои тайны.
Их выходили рыбаки. Вообще нужно сказать, что ангел-хранитель пана Войны весьма кстати оказался рядом с ним в тот самый день. Во-первых, молодой пан не получил никаких увечий, и единственную угрозу его здоровью представляла лишь страшная простуда, с которой местный лекарь пан Криштопас – дай Бог процветания его роду! – уже не раз имел дело, ведь у рыбаков подобные недуги в порядке вещей.
Во-вторых, несмотря на то, что весь дорожный скарб пана Войны утонул, он не был в отчаянии: жители рыбацкого поселка, имея весьма скромный достаток, и пальцем не тронули увесистый кошелек молодого литовца. Стоит ли говорить о том, что пан Война-младший щедро отблагодарил их и за себя, и за мистера Свода – у бедняги море отобрало все, кроме жизни.
Пан Криштопас чудом смог ее спасти, старательно приводя в порядок загнивающее плечо англичанина. Якуб поправился быстрее, однако не спешил оставить того, кого постигла такая же тяжелая участь и кто ни слова не понимал ни на латышском, ни на литовском, ни даже на русском.
Еще недавно пан Война-младший тоже не знал латышского, однако, обучаясь инженерному и оружейному делу в Шотландии в компании таких же молодых людей, как и он сам, и просто общаясь со Збышеком Францкевичем, Афанасием Чоховым, Славеком Снарски, вскоре он мог уже довольно сносно говорить на языке Короны19, литовском, рассенском… Английский же он знал и до этого неплохо.
С дядей Якуба – Бенедиктом Войной – едва не случился удар, когда он получил письменное послание от живого племянника.
Как только стало известно о том, что обломки разбитого штормом судна прибило к берегу возле четырех рыбацких поселков к северо-западу от Риги, пан Бенедикт исколесил чуть ли не все побережье в тщетных попытках найти тело погибшего родственника.
Утопленников выбрасывало много. Оказалось, что недавняя страшная буря потопила не одно судно. В конце концов пана Бенедикта охватило отчаяние, и он с тяжелым сердцем вынужден был вернуться домой.
На второй день после его возвращения он собрался с духом и сел писать отцу Якуба, своему брату, о постигшей их тяжелой утрате. Каковы же были его удивление