ведь у той убитой весь череп был раскроен, лицо – кровавая каша. Разве ты опознал тогда меня? Да и хоронили-то в закрытом гробу».
«А вещи, паспорт?»
«Паспорт я подложила. И вообще, не придирайся. Тебе что, мало того, что я здесь?»
«Но зачем ты это сделала?»
«Я освободила тебя. Помнишь, как много лет назад ты хотел уйти? Все эти годы ты жил со мной из жалости, боялся оставить одну. А теперь я тебя отпускаю».
«Галочка, о чём ты говоришь, я без тебя жить не могу, я хотел сегодня умереть, потому что…»
«Да, я знаю, я слежу за тобой. Потому я здесь. Если ты меня по-прежнему любишь, обещай, что больше никогда не сделаешь попытки самоубийства. Обещаешь?»
«Обещаю. Но ты вернёшься?»
«Нет. Что сделано – того не воротишь».
Она встала из кресла. Никогда не замечал, что она такая высокая.
«Галя, подожди, мне надо тебе многое рассказать. Да, да, я же сегодня… похоже, отправил на тот свет твоего убийцу. Ну, то есть не твоего, а, получается, той женщины…»
«Когда это?» – она нахмурилась.
«Вечером. Я пошел через парк, а он отобрал у меня бутылку с отравой. Я мог предупредить его, когда он только увидел водку. Мог потом догнать, или крикнуть, но не стал. Испугался, что он рассердится и пробьёт мне голову. А сейчас мальчишка наверняка мёртв».
Галя с облегчением вздохнула:
«Успокойся, милый. Ни через какой парк ты сегодня не ходил, никого не травил. Я шла за тобой от самого кладбища. Ты обходил парк стороной. Тебе почудилось».
Она подошла и положила прохладную руку мне на лоб:
«А теперь прощай. И не делай, пожалуйста, больше никаких глупостей. Спи».
…Я проснулся поздним утром, по частям собрал одеревеневшее тело и спустился во двор, на лавочку. Неподалёку две женщины – одна из них наша дворничиха, вторая была мне незнакома – обсуждали последнюю новость: как вчера опять кого-то покалечили в парке – всю ночь разъезжали «скорая» и милиция. Из обрывков разговора, доносившихся до меня, я понял, что мина, невольно оставленная мною, сработала. Оставалось только выяснить, каковы жертвы.
Не буду утомлять вас излишними подробностями о том, как я получил необходимую информацию; скажу лишь, что пострадал только один человек, он жив и находится сейчас в той самой больнице, куда год назад доставили тело моей Галочки.
Я поднялся на отделение и прошёл на пост.
– К вам вчера поступил пациент с отравлением, – я постарался придать голосу безапелляционные нотки. На всякий случай я захватил давно просроченные корочки общественного совета Минюста, благо что красные. Но козырять удостоверением не пришлось. Медсестра равнодушно кивнула:
– Вторая палата.
Меня он не узнал. Я погрешил бы против истины, сказав, будто узнал его на все сто процентов: трудно было представить, что этот жёлто-зелёный полутруп, погасшими глазами уставившийся в потолок, так напугал меня вчера.
– Я следователь.
– Так… ведь… уже… – он с трудом облизал потрескавшиеся губы непослушным языком.
– Я