бы встать, поспешить на работу, загрузить себя делами, отвлечься, но идти ему было некуда, и даже Дура – его личная компьютерная система – помалкивала, видимо считая, что он все еще отдыхает.
В этот миг с Симоном и связался Лотар, а скудная информация, которую он сообщил, заставила Симона вскочить и быстро сесть. Ему не надо было никуда бежать и искать номер антитоксического чипа – тогда еще одного из первых экспериментальных образцов с функцией отслеживания. Он много лет подряд набирал этот номер в специальном приложении своего браслета, чтобы узнать работает ли он, жив ли Оливер, есть ли хоть какой-то толк от этого чипа ценой в целое состояние?
Он знал номер чипа наизусть, потому быстро отправлял его Лотару и тут же встал с постели.
– Доброе утро, – начала было Дура, но Симон ее перебил.
– Отстань, – сказал он. – Помолчи еще хотя бы час.
Он схватил халат, накинул его прямо на свою голубую пижаму, сунул ноги в тапки – такие же лохматые, как темно-синий халат, и поспешил вниз.
– Ваши показатели, – не унималась Дура, но Симон просто сделал ее тише, чтобы она не мешала ему, а сам ворвался на кухню, где Вильям собирался уйти на работу.
Лита варила кофе. Августа неспешно ела пышные панкейки, но подставила щеку под поцелуй мужа, а увидев Симона, не узнала его, испугалась, вздрогнула и уронила нож, отпрянув от стола. Только Симон даже не заметил ее реакции.
– Оливер в руках медиков, – сказал он, поздно осознавая, что совсем ничего не знает: ни где, ни почему, ни что именно произошло, потому сказал как есть: – Мне только что звонили, чтобы узнать номер его антитоксического чипа.
– Оливер заболел? – спросила Августа, видимо не совсем поняв, что происходит.
У Литы убежало кофе, и она спешно отключила электрическую плиту, ворча себе под нос, что нечего выпендриваться и делать что-то руками, когда есть кухонные панели, способные приготовить что угодно – без души, зато без таких неприятных инцидентов.
– Я сейчас попробую узнать больше, – сказал Симон и сам набрал Лотара, но тот уже не отвечал.
– Человек, с которым вы хотите связаться, отключен от общей сети, – сообщила ему система. – Вы можете оставить ему сообщение.
Симон только вздыхал. Он хотел бы набрать Франка, но знал, что и тот не ответит. Франк сразу сказал, что отключит браслет и начнет нормально лечиться, раз уж самые главные вопросы, наконец, закрыты.
– Об Оливере позаботятся, – пообещал он, но не сказал кто и где.
– Ты уже говорил, что его вывезли с… рудника, – сказал Вильям, осуждающе глядя на отца, а Августа дергалась, смотрела на него и видимо все понимала, становясь снова печальней, но вспоминая про нож и вилку, а еще про завтрак. Иногда она ненавидела и мужа, и дочь за то, что они так часто ей врут, врут, даже когда она уже узнала правду, но сделать с этим она ничего не могла. Она больна, она это знала, а ее здесь очень любят, так же, как и она любит их, когда не злится и не забывала, кто она на самом деле.
Она ела свой завтрак, и слезы сами