свое высказывать, да сразу ж они нас хвать! И сожрут.
Худощавый и двое его более молчаливых приятелей, что только поддакивали, закивали. Они поддерживали своего товарища, но, как думалось Верду, боялись лишний раз высказать что-либо плохое про страшного потомка проклятого короля.
– Я взрослый! Мне уже шестнадцать, и я многое повидал. И в людях я разбираюсь – лорд наш хороший, не станет он мертвецами нас травить.
– А кто запретит-то ему?
– Зак, ты подумай, каково своих погребенных же ж видеть. Оплакали родители дитя свое, а лорд наш оп, и отец, что сражается, сынка своего снова видит. Да от такого поседеет папаша да в обморок брык! А ежели души деток он потревожит? А дети-то были ж среди толпы той, совсем малые. Грех это. Боги забрали их к себе, и большого, и малого, и слабого, и сильного, а лорд нашенский против Богов идет. Не пожалеют его!
– Борется он, как может. – Зак обижено раздувал щеки, он был один против толпы. – Я рад, что лорд сильный. Он всех победит и нам за помощь благодарен будет!
Молодого воина еще долго пытались убедить, вещали о том, что он не понимает жизни, но Зак упорно стоял на своем. В итоге к нему присоединилось еще несколько таких же упрямцев.
Верд поразился – да, народ покидал лорда, но те, что провожали его, хоть и возмущались, боялись и ругали Раяла, не собирались уходить. А Зак и его сторонники проявляли невиданную верность. Интересно, найдется ли среди подданных отца Верда, простолюдинов, не приближенных к лорду, хоть один такой же преданный юноша?
Стоило лишь приблизиться к одному из захваченных Флеймами замков, как Верда и его отряд чуть было не расстреляли лучники со стен. Благо среди оставленных в крепости людей были и те, кто знал похищенного лорда в лицо. Теперь его дорога стала безопаснее, пища – лучше; наследнику Дарона выделили даже слуг, чтобы облегчить его быт.
Поначалу он радовался – лорд соскучился по помощи простолюдинов. Теперь его кормили, разве что не жевали за него, мыли, обстирывали; его снова окружали девы, что были совсем не прочь развлечь богатого и знатного человека. Были и те, кто противился, но боялся за свою жизнь и потому был готов подчиняться. Столько вина, сколько взяли с собой на путь до столицы, хватило бы на небольшой пир, и Верд мог ни в чем себе не отказывать. Два дня радости и чревоугодия подошли к концу, сменившись осознанием – это не то, что ему нужно.
Выделенный Раялом отряд отказался покидать лорда, пока тот не доберется до Файрфорта, и сын Дарона был им благодарен. Он аккуратно расспрашивал, как обстоят дела у Глейгримов, и мнение народа.
Когда лорд-наследник узнал, что в Чартауне сейчас собирает силы его брат Фейлн, Верд пожелал сделать крюк. Отклониться на пару дней пути не было чрезмерной тратой ценного времени, а навязчивая мысль о неправильных отношениях с семьей прочно засела в голове.
– Верд!
Младший брат никогда не показывал своих теплых чувств. Дети Дарона не умели проявлять подобные эмоции, как и мать, отец, дяди или кто-то другой из родни. Они редко обнимались при встрече, а сильных