и объёмным. Из кратких ударов складывалась беспрерывная музыка, один удар перетекал в другой. Сурия позволяла своему телу двигаться в такт ей, а рисунок танца напоминал витиеватое кружение с переступаниями и трясками. Наконец, ритм снова сменился. Лёгкий и мелкий, он застал Сурию глаза в глаза с Беном и вместе они, ощущая присутствие плотной силы, насыщенной маслянистым ореховым запахом, стали замедляться и замирать.
Их привели в чувство хлопки ладоней Мерьем – няни Сурии.
– Пойдёмте завтракать, – Мерьем обняла свою любимицу. – Что-то вы сегодня на рассвете, дня вам не хватает?
– Что же ты скажешь мне, Сурия? Что будем играть вечером? – Бен остановился у калитки, отказавшись от приглашения и ожидая вердикта.
Сурие казалось, что она всё ещё там, в восходящем кедровом потоке и глаза её были распахнуты:
– Раньше ты так не играл. И мне понравилось. Да, я хочу повторить это. До вечера! – она улыбнулась и подняла руку в прощальном жесте.
– Ах, до чего ж я голодна! И как я рада, что ты со мной! – она схватилась за мягкую Мерьем и потянула её за собою.
Дом, где жила Сурия, был большой усадьбой, раскинувшейся на обширном холме. С востока его огибала широкая петля могучей Пэрат, что несла свои синие воды с северных гор Кашиари через всю землю и там, далеко на юге, вливалась в море Парс. А с запада располагались угодья и дома богатых жителей Ларсы. Щедрая земля, нарезанная до крошечки ровными полосами и старательно возделанная, рождала по два урожая в год, а в это весеннее время была залита солнцем и радовала глаз безудержными цветами и ароматами. Горожане любили строить просторные дома с плоскими крышами и окружать их прохладными садами с родниками и фонтанами.
Хозяин усадьбы, отец Сурии Ахикар хранил свою родословную на плоском камне, торчащем из земли и окружённом розовыми кустами. На нём высечено было пятнадцать строк с именами предков по мужской линии. И в каждой строке рядом с мужским стояло имя женщины. Так было изначально заведено в этом роду – только одна жена. Он построил этот дом ещё в юности, до женитьбы, вокруг прекрасной магнолии. Он не знал, откуда взялось здесь редкостное дерево и сделал его сердцем дома, вечно цветущим в благодатном воздухе. Магнолия раздавалась вширь с годами, и Ахикар давал ей место, время от времени перестраивая и меняя планировку дома.
Тогда же, вместе с домом, Ахикар заложил вокруг него и сад, который бережно укрывал от палящего солнца и чужих глаз его семейный мир. Толстые липы, что окружали сад, сейчас, тёплой весной, были усыпаны нежно-жёлтым своим цветом и благоухали под лучами утреннего солнца. Пройдёт лишь несколько недель, и тёмная их листва будет изнывать от зноя и истекать своим соком.
В одном из уголков сада бил из-под земли прохладный ключ, давая начало ручью и насыщая воздух влагой. Стоит ли говорить, что место это было любовно обустроено и окружено нежными садовыми цветами, а дно ручья