пруда, возле которого не томился бы одинокий рыбак, который непонятно, на что рассчитывает. Он не прячется от жены, не пьет водку; он искренне ловит. Вот и нынче: проезжая в троллейбусе мимо нашего парка я увидел такого рыбака, сторонника самозарождения рыб. Он, видимо, знаком с Аристотелем и знает, что если могут самозародиться черви, то и рыбы не хуже, а по Дарвину так даже и лучше. Пруд наш давно вычистили, выложили бетоном, провели две трубы для освежающей ирригации. Рыб там, на глубине в девяносто сантиметров, не может быть ни при каких обстоятельствах. Но рыбак верил и будет вознагражден за свою веру полумертвым рыбункулусом.
Это не более, чем путевое наблюдение; я хотел сказать совсем о другом, вне связи с Дарвином и рыболовством. Получасом позже я осмотрел новую статую Петра, что на Большом Сампсониевском проспекте.
Петр был ничего себе мужчина; с меня примерно ростом – по обманчивому закону перспективы. То есть «ничего» для человека, но для памятника маловат. Получается, что Петр стоит еще в своей Юности, а не в Итоге Славных Дел. К тому же в монументе плохо отражены хромосомные нарушения Петра, в которых того заподозрила наша кафедра биологии.
Вид со спины немного огорчил: уж больно там оттопыриваются широкие, до промежности достающие, ботфорты. Они являют пустоты, и кажется, будто Петр снимает или теряет штаны, а то и вовсе с ним сзади происходит нечто досадное для правителя. И это не очень вяжется с его петушиной грудью-колесом; вообще, мне показалось, что создатель, ваяя Петра, слишком часто звал его про себя «петя, петя».
Но в целом скульптура не противоречила моим представлениям о красоте памятников, ибо этих представлений у меня отродясь не существовало, а потому и сказать мне больше нечего.
Вокруг двора за восемьдесят дней
Мне не нужно путешествовать, я и не люблю, мне хватает дворовых впечатлений.
Например, у нас на суку висит автомобильная покрышка. Забросить ее на такую высоту невозможно ни с земли, ни с балкона. Совершенно бесперспективное серсо. Надо подогнать какую-нибудь машину с люлькой или приставить очень длинную лестницу, обыкновенной стремянки будет мало. Я даже нарочно становился под этот сук и прикидывал расстояние. Почему она там? Как? Кто?
Тайна.
Или был еще случай, когда прямо под моим окном, довольно прохладным августовским вечером, сидела голая женщина. Я, наверно, уже написал об этом в прошлом году, но в этом она еще не приходила.
Сидела часа четыре, беседовала с молодым одетым человеком, который расположился напротив. Он ее руками не трогал, ничего такого, только разговаривал.
Мне было интересно не только потому, что она там расселась голая, но и потому, что стало холодно, ночь наступила, дети почти все ушли домой, а она все сидела.
Я еще бросал вниз окурки и боялся в нее попасть и попортить немного. Недотрога, небось.
Гаврош
Какая-то