совершенно неожиданно; проходило несколько дней, и женщина, заметив в комнате Грейс, начинала предложение с середины, как будто читала ей одну бесконечную лекцию.
Грейс не считала Сумеречных охотников в целом каким-то «злом» – в конце концов, она провела среди них большую часть жизни, – но Татьяна иллюстрировала свои «лекции» живописными примерами. Она шарила в самых темных уголках Блэкторн-Мэнора и вытаскивала на свет божий всевозможные доказательства жестокости нефилимов. В подвале, в каком-то пыльном сундуке она нашла целую «коллекцию» трофеев, добытых у существ Нижнего Мира: зубы вампира, высохшую лапу оборотня, нечто, напоминавшее гигантское крыло бабочки, плававшее в прозрачной вязкой жидкости. Татьяна признала, что тридцать лет назад приняли закон, запрещавший брать подобные трофеи, но до этого, на протяжении девятисотлетней истории нефилимов, убивать и калечить существа других рас считалось нормальным. Она показала дочери запись в дневнике, где подробно описывалось лишение Меток какого-то непослушного младшего сына.
«Они вышвырнули его в мир простых людей», – вслух читала Татьяна, – «ради блага его семьи и Конклава».
Но жемчужиной ее коллекции, спрятанной в кабинете Блэкторн-Мэнора, был кристалл алетейя, магический камень с множеством граней, который использовали для хранения воспоминаний. Естественно было предположить, что семьи держали в таких камнях воспоминания о счастливых событиях, но в этом камне содержалась лишь одна короткая кровавая сцена, произошедшая сто лет назад. Инквизитор подвергал нестерпимым пыткам некую Аннабель Блэкторн, чье преступление заключалось в любовной связи с существом Нижнего Мира. В конце концов женщину приговорили к пожизненному заключению в Адамантовой Цитадели.
– Вот каковы они, нефилимы, – говорила Татьяна, убирая кристалл в тайник, – вот те, кто жаждет нас раздавить и уничтожить. Это они убили нашего Джесса.
Она снова разразилась рыданиями и бессильно опустилась на пол, а Грейс, догадавшись, что мать забыла о ней, осторожно выскользнула из кабинета и скрылась в своей комнате. Но она еще много часов не могла уснуть: как только она закрывала глаза, перед нею вставало лицо той девушки, которая умерла в темнице много лет назад. Ее беспомощность. Ее ужас. Аннабель приняла одно-единственное роковое решение и поплатилась свободой, потеряла все, что имела. И тогда Грейс пришло в голову: может быть, показывая Грейс злосчастный кристалл, мать хотела преподать ей некий особенный урок? Может быть, она хотела намекнуть, что саму Грейс ждет страшная участь, если она покинет Татьяну и ее мрачный особняк?
Однажды поздно вечером, через несколько дней после смерти Джесса, к особняку подкатила черная карета, и Грейс было приказано открыть ворота. Хлестал дождь, под ногами хлюпала грязь, но она повиновалась, прошла по покрытой лужами гравийной дорожке и с трудом распахнула тяжелые железные ворота. Ворота жалобно скрежетали – их открывали очень редко. Карета въехала в поместье, и Грейс