иголок.
– Я не боюсь, – раздраженно ответила я.
– Тогда давай я сделаю тебе татуировку.
– Ты же чертова барменша, – заявила Хейзел. – У тебя должна быть по крайней мере одна татуировка.
– Это что, групповое давление? – Я сердито глянула на обоих. – Как неоригинально.
– Разве я давлю на тебя? – удивился Трентон. – Я просто посоветовал не поддаваться на чьи-либо уговоры.
– А потом предложил сделать мне тату.
– Признаюсь, я буду безумно рад, если мне это удастся. – Он пожал плечами. – Это то же самое, что лишить тебя девственности.
– Что ж, для этого придется переместиться в прошлое, – ухмыльнулась я.
– Вот именно. Так что это самый лучший вариант. Доверься мне… – вкрадчивым голосом сказал он.
Хейзел захихикала:
– О боже! Стыдно признаться, но однажды я чуть не повелась на эту фразу.
– Да? – испытывая внезапную неловкость, спросила я. – Это был Трент?
Хейзел снова рассмеялась:
– Если бы! – Она закрыла глаза и поморщилась. – Это был Бобби Принс. Обольститель. Крошечный пенис.
Последнее предложение она произнесла фальцетом и подняла указательный и большой пальцы, сводя их вместе.
Мы все разразились смехом. Хейзел промокнула слезы под глазами. Как только мы успокоились, я поймала на себе взгляд Трентона. Когда он так смотрел на меня, я забывала о благоразумии. Мне просто захотелось насладиться молодостью и перестать слишком много думать.
– Хорошо, Трент. Лиши меня девственности.
– Серьезно? – выпрямился он.
– Так мы будем это делать или нет?
– Что именно ты хочешь? – Он подошел к компьютеру и сунул в рот ручку.
Немного подумав, я улыбнулась:
– Надпись «Бэби долл»[6]. На пальцах.
– Ты издеваешься? – ошеломленно сказал Трентон.
– Не подойдет?
– Мне нравится… очень… – Он усмехнулся и вынул ручку изо рта. – Но для девственницы – перебор.
Он снова прикусил ручку и положил ладонь на мышку.
– Если я собираюсь лишиться девственности, то хочу, чтобы все было правильно.
Ручка выпала изо рта Трентона и покатилась по полу. Он нагнулся поднять ее.
– Э… э… есть предпочтения по шрифту? – спросил он, взглянув на меня, потом сделал набросок на компьютере.
– Я хочу, чтобы она выглядела женственно, а не так, будто я только что вышла из тюрьмы.
– Цветную? Или черно-белую?
– Черный контур. Насчет цвета не знаю. Может, голубой?
– Голубой, как Смурфик? – пошутил он.
Я ничего не ответила.
– Как насчет переходного цвета? Голубой внизу, а к верху буквы постепенно тускнеют.
– Потрясно, – сказала я, подталкивая его плечом.
Как только я определилась со шрифтом и цветом, Трентон напечатал кальку, и мы направились к нему в зал.
Я села на стул, Трентон подготовил оборудование.
– Будет офигенно круто, – сказала Хейзел, присаживаясь неподалеку от меня.
– Я