я тоже раньше так думала, что целый день впереди и целая жизнь впереди. А оказалось, что и жизнь позади, и день. Нет впереди ничего такого, к чему нужно спешить. Ибо, как только ты достигнешь этого, оно станет прошлым. Поэтому нет никакого будущего. Есть только настоящее и прошлое. Но иногда мне хочется, чтобы и прошлого не было.
Лукерье мать никогда не рассказывала о том, что она ей неродная.
От подружек девочка слышала многое. Одни говорили, что её нашли в лесу, а Таисья приютила, другие говорили, что Таисья украла её в соседней деревне. Бабушка Полина поначалу советовала, чтобы Лукерья не верила слухам. А потом сказала, что и впрямь приёмная. Но строго-настрого запретила говорить на эту тему с матерью.
Лукерья была послушной девочкой и не тревожила мать своими вопросами на этот счёт. Она, конечно, чувствовала холод и безразличие. Иногда ночами плакала, вставала с кровати, подходила к матери, целовала её в лоб, но Таисья всегда отмахивалась и в грубой форме приказывала идти спать.
Со временем Лукерья перестала это делать. Но в глубине души любила мать, и ей казалось, только за то, что она не оставила её на улице. Конечно, тайна происхождения мучила Лукерью с каждым днём всё больше и больше.
Когда половина пути была пройдена, девочка стала убегать подальше от матери, и пока та догоняла дочь, Лукерья обнималась с деревьями.
В какой-то момент дочь скрылась из виду. Таисья ускорила шаг и вдруг услышала истеричный вопль дочери:
– Мааама, – кричала та так громко, что Таисье показалось, что она оглохнет.
– Маааама, – повторила дочь, – он опять там!
Таисья с шага перешла на бег и довольно быстро оказалась около дочери.
Перед ней была всё та же яма, из которой несколько дней назад она спасла ребёнка.
Но сегодня он опять сидел там. Мальчик, видимо, спал. А от крика Лукерьи проснулся и зарычал как медведь.
Он смотрел на знакомые ему лица и продолжал рычать.
Таисия сказала дочери:
– Пойдём отсюда. Второй раз не буду его спасать. Мне ещё от прошлого спасения отмыться нужно.
А сама подумала: «Вот Бобриха, вот ведьма, забрала всё-таки ребёнка. Когда же она успела? Как смогла-то?»
– Мааам, – жалобно сказала дочь, – может, заберём его с собой? Второй раз нам попадается. Может судьба у него такая, быть спасённым нами.
– Окстись, Лукерья. Давай быстрее отсюда уйдём. Его и без нас спасут.
– А девочка правду говорит, – кто-то громко крикнул за спиной.
Обернулись. Бобриха стояла с кнутом. Вся в чёрном.
– Ну, здравствуйте, лесные жители. Семь дней ходила около вашей землянки. Хоть бы раз выглянули, пригласили бы к себе. Ан нет, сидели, тряслись в сыром углу. А чего трястись-то? Куда собрались, красавицы?
– Домой, – неприветливо ответила Таисья.
Лукерья быстро поняла, кто перед ней стоит, и радостная улыбка не сходила с её лица.
– Домой, говоришь, – ухмыльнулась Бобриха. – А если я тебе скажу, что дома твоего больше