сволочь!
– Не злись, Унаг! У них действительно даже таг-таги не было.
– Щас я встану, и кому-то мало не покажется, – изобразил я предвестие гнева. – Говори!
– Ну, понимаешь, он долго ходил за ней, – неохотно начал объяснять Вуква. – Наверное, три зима-лето ходил. Но она его не хотела, только смеялась над ним.
– Ей что, жалко было таг-таги с ним сделать?! – слегка возмутился я. – Человек же мучился!
– Наверное, для нее он был не человек, а лахуз, – пожал плечами туземец. – В общем, весь поселок веселился, глядя, как она над ним издевается. Жалко, что развлечение кончилось.
Я матерно выругался по-русски. Вуква вслушался в незнакомые звуки и решил, что понял их:
– А-а, позвать твоих баб, да?
– Обойдусь! – буркнул я. – Лучше найди и приведи ко мне этого… колченогого. Как его, Арю, что ли?
– Я рад, что ты не забыл обо мне, Унаг! – раболепно проговорил колдун.
– Радуйся, радуйся, – проворчал я. – Вон, мяса поешь.
Неандерталец немедленно воспользовался приглашением, однако мне быстро надоело слушать его урчание и чавканье:
– Да что вы тут, всегда голодные, что ли?!
– Почему же? – с набитым ртом проговорил Арю. – Сейчас хорошая охота и люди едят почти каждый день.
– Надо же, как интересно, – усмехнулся я, – почти каждый…А как вы тут питаетесь, когда охота не хорошая, а нормальная?
– Нормальная? – слегка озадачился туземец. – Наверное, это когда новое мясо появляется раньше, чем люди начнут терять силы, да? Одна рука дней, две руки дней…
– Понятно, – вздохнул я. – «Так оно и было в моем детстве. Есть хотелось всегда, за исключением коротких эпизодов убойного обжорства. И ничего, жили, считали это нормой. Питаться три раза в день, а не в месяц, наверное, стали только при переходе к производящему хозяйству».
– Ладно. Растолкуй мне, как вы тут живете. Юка злой, он всех обижает?
– Почему же всех?! – слегка оскорбился Арю. – Он хороший вожак! Он дает еду людям, заступается за нас.
– Заступается… перед кем?
– Перед «сильными», конечно. Детей любит. И они его.
– Ага, «сильные», значит, простых людей обижают, да? – догадался я.
– Случается, – вздохнул колдун.
– Ладно, объясни хоть ты мне, наконец, откуда берутся лахузы?
– Рождаются у женщин-ханди, откуда же еще?! – удивился туземец моей бестолковости. – Ну, когда ей в чрево вселяется дух какого-нибудь сородича, наружу выходит не человек, а лахуз. Их давно уже не убивают.
– Это как это «вселяется»?!
– Обыкновенно… – пожал плечами Арю.
– Они что, общаются с живыми мужчинами-ханди?
– Нет, конечно, таг-таги они делают только с людьми, но иногда получается лахуз.
– А-а! – наконец-то сообразил я. – «Да, так бывает. Говорят, что от волка у собаки могут оказаться в одном помете и волчата, и собачата – по экстерьеру и поведению. Вот и рождаются «кроманьонцы» от неандертальских отцов. А потом ученые будут ломать головы над их костями…»
Снаружи