снаружи. От этого стало и вовсе не по себе. Получалось, что руководство бункера не просто полностью контролирует прибывших, не просто лишило их всех прав, но заперло по загонам, как скотину. Это вызывало в душе мощный протест, но сделать с этим ничего было нельзя. Точнее, можно, но только по методу майора Грохотова: если что-то не нравится, пошел вон. До шлюза проводят, дальше как хочешь.
Кириллу досталась бетонная нора со сводчатым потолком, площадью чуть больше десяти квадратных метров, со стальной пружинной кроватью, тремя металлическими шкафами, деревянной солдатской тумбочкой, сохранившейся наверняка еще с советских времен, и настольной лампой, такой же простенькой, как и остальная обстановка. Никто не потрудился оборудовать комнатушку не то что душем, а даже банальным умывальником. Отхожее место представляло собой просто унитаз в углу. Высоко в стене виднелась круглая решетчатая заглушка вентиляционного канала, через которую с монотонным гулом подавался воздух из системы регенерации.
Зачем запирали двери, можно было лишь догадываться. Судя потому, что внутри не было и намека на звонок или что-то подобное, в дверь придется молотить ногами, чтобы снаружи услышали и выпустили. Скорее всего, правило запертых дверей не являлось уставным, его ввели специально для прибывших. Вот только зачем? Что-то скрывает руководство бункера. Причем интуиция подсказывала: скрывают нечто важное.
Эта мысль косвенно подтверждалась случайно услышанной фразой. Во время медицинского осмотра Кирилл услышал за ширмой чей-то глухой голос, произнесший всего два слова: «Кронштадтский синдром». Что обозначала эта фраза, он понятия не имел, но оставила она почему-то тягостное и даже жутковатое впечатление. Было очевидно, что руководство принимает непонятные меры непонятно против чего. А таинственное и опасное всегда пугает, потому что неясно, как от него защититься.
«Интересно, на что человек готов пойти ради выживания? На все? Или есть некий предел, ниже которого личность все же не опустится?» – подумал Кирилл.
Но ответить на этот вопрос он не мог даже в отношении самого себя. Никогда раньше он не оказывался в такой мощной зависимости от внешних условий, когда в чужих руках находится не просто ключ от твоего комфорта или достатка, а от самой жизни.
Эта мысль привела его в чувство. Кирилл понял, что с запертой дверью он точно готов мириться ради выживания. Но вот с чем еще? Или человеческая личность настолько гибка, что готова прогнуться в любую сторону, лишь бы пожить еще хоть немного, даже когда эта жизнь, по большому счету, не имеет уже ни малейшего смысла?..
«А раньше она что, имела какой-то смысл?» – мелькнуло в голове.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской